Прейскурант на победу
Шрифт:
Петербург. 16 мая. 1898 год. Выборгская набережная. Частный особняк
Нервное напряжение последних дней вылилось в банальную простуду. Саднило царапающим кашлем воспаленное горло, а суставы отзывались болью на каждое неосторожное движение. Горячий, сухой озноб закрывал отяжелевшие глаза, и не было сил, чтобы выбраться из-под пухового одеяла.
Денис с трудом приподнялся с постели и наугад пошарил рукой под кроватью в поисках тапок. Можно было и не искать. Шлепки привычно устроились у противоположной стены, под свисающими гирьками часового
В комнату вошла Юлька, неся в руках поднос с вареньем и горячим чаем. Увидев неуклюжие попытки больного подняться на ноги, она решительно воспротивилась:
– Денис, не вздумай даже вставать! Сейчас я буду тебя лечить.
– Юля, мне кровь из носу нужно быть сегодня на работе.
Слабая попытка была пресечена самым безжалостным образом:
– Один день без тебя обойдутся! Я твой заместитель, сама разберусь.
– Тогда вызови Степана и Платова, пусть ко мне приедут.
– И не мечтай об этом! Тебе надо отлежаться.
Тяжелый и глубокий вздох прервался сухим кашлем. Девушка присела на краешек кровати и, прикоснувшись прохладными губами к горячему лбу, прошептала:
– Дениска, ну что ты как маленький. Ты же горишь весь.
– Если не пригласишь их, то сам поеду, – пригрозил он.
– Ну что с тобой поделаешь? – вздохнула она. – Упрямый ты у меня. Может, и мне дома остаться?
– Не надо, – он слабо улыбнулся. – Без тебя сразу все развалится.
– Коварный льстец! – рассмеялась Юлька. – Ладно, я побежала, если что – звони. И не забудь про чай с малиной. Au revoir!
Выпитая чашка обжигающего ароматного напитка добавила сил. Время до приезда сотрудников еще было, и Денис раскрыл приготовленное досье. Написанного оказалось мало – все, что он вспомнил.
«Александр Парвус, псевдоним Израиля Лазаревича Гельфанда. Родился в окрестностях Минска, вырос в Одессе и изучал экономику на Западе. Режиссер событий, которые разворачивались с марта по октябрь 1917 года. Краткий вывод: он был тем человеком, который дергал за нитки за кулисами подготовки Февральской революции, июльской попытки захвата власти большевиками и октябрьского переворота. Учитель Троцкого, уже в 1905 году пытался направлять события в нужное ему русло и попал за это в тюрьму. Тогда же организовал атаку на рубль. В 1915 году убедил Ленина в Цюрихе присоединиться к своему плану. Подготовку и воплощение в жизнь революции Парвус оценил в пять миллионов золотых марок. Но по ходу действий, за два с лишним года до февраля и октября 1917 года, он требовал все больше и больше. В общей сложности на революцию в России немцы потратили около 100 миллионов золотых марок. Некоторые историки говорят о 40 миллионах, но это была та сумма, которую требовал немецкий посол Мирбах в 1918 году, уже после захвата власти большевиками. Это были деньги, которые немцы дали на то, чтобы большевики удержались у власти. Они хотели сохранить завоевания Брестского договора… Вывод: связующее звено между германскими банкирами и революционерами должно быть ликвидировано…»
Денис не заметил, как задремал. Проснулся от негромкого стука в дверь.
– Барин, к вам два господина пожаловали, – осторожным шепотом известила его Глашка.
– Проводи их в мой кабинет. И принеси коньяк с лимоном…
Ерофеев с Платовым смущенно топтались в коридоре.
– Прошу вас, господа, располагайтесь.
Он грузно опустился в скрипнувшее кресло. Штабс-капитан устроился на небольшом диванчике, а сыщик, развернув стул, оперся на высокую спинку. Дождавшись, когда гости рассядутся, Денис предложил:
– Коньячку не желаете? Нет? А я с вашего позволения немного употреблю. Знобит, знаете ли.
Сорокаградусное тепло колючей волной растеклось по желудку.
Он решил начать с самого неприятного вопроса и протянул папку Платову:
– Павел Антонович, прочитай это.
Досье было скорректированным, оригинальную версию он, естественно, показать не мог. Платов читал внимательно, беззвучно шевеля губами и постукивая одним пальцем по столу. Закончив, он глухо спросил, не отрывая взгляда от текста:
– Что вы хотите, Денис Иванович?
Догадаться, какое последует распоряжение, было несложно.
– Эта проблема должна быть устранена.
Ерофеев безучастно разглядывал муху, пытавшуюся выбраться из оконного переплета.
– Я офицер, а не наемный убийца! – отчеканил штабс-капитан.
Он с вызовом посмотрел на Дениса. Молодой человек спокойно выдержал взгляд и напомнил:
– На «Мюрексе» погибло восемнадцать человек.
С его стороны это было жестоко, но выбора не оставалось.
– Это т-трагическая случайность!
– Но это было?
– Здесь нет моей вины!
– А чья она?
Муха наконец-то высвободилась из плена, но тут же зацепилась крылом за паутину. Терпеливо сидевший в засаде паучок неспешно заковылял к своей жертве, уверенно перебирая мохнатыми лапками по невесомой сети.
– Я когда простыну, так сразу в баньку иду, – раздался невозмутимый голос молчавшего до сих пор Ерофеева. – Пропарюсь от души, сто грамм казенной выпью и…
– И направляюсь к знакомой вдовушке, – закончил за него Денис.
Отставной полицейский вопросительно изогнул бровь и поинтересовался:
– Это еще зачем, шеф?
– Чтобы пропотеть хорошенько.
Рассмеялись все. Возникшее напряжение начало спадать. Денис поднялся из кресла и встал перед поникшим Платовым. На молчаливый страдальческий взгляд он ответил ровным убежденным тоном:
– Это война, штабс-капитан. Невидимая. Война против нашего отечества, и мы не имеем права на поражение. И жертвы в ней будут. Вас, Павел Антонович, я ни в чем не обвиняю – вы все сделали правильно. Но один этот человек может принести вреда больше, чем дивизия янычар. Думайте!.. Разговор с этими господами должен быть коротким – их надо давить, как последнюю гадину!
Речь была пафосной, но отлично подходила для этой ситуации. Командир диверсионной группы сделал еще одну слабую попытку:
– Но есть же закон, Денис Иванович! Есть полиция, следствие… есть суд, наконец.
– А еще есть стряпчие и продажная пресса, поднимающая вой каждый раз, когда мы хватаем таких субчиков, – вмешался Ерофеев. – Ты поверь мне, Паша, я на этих господ насмотрелся предостаточно. Шеф правильно говорит: давить их надо, и беспощадно.
Он крепко сжал свой увесистый кулак и резко рубанул им по воздуху.