Презент для певицы
Шрифт:
Тетя застегнула мне молнию сзади, и тут я увидела отражение ее лица в трюмо. Хотя она всегда умело скрывала все свои эмоции, но на этот раз их мог не заметить только слепой: в ее глазах читались озабоченность и некоторая тревога. После того как тетя помогла мне облачиться в вечерний наряд, она прошла на свое любимое место — в кресло рядом с журнальным столиком, — взяла чашку и сделала маленький глоток.
— Тетя Мила, вы чем-то взволнованы? — спросила я ее напрямик. Она подняла удивленные глаза, делая вид, что не понимает, о чем это я говорю.
— С чего ты взяла, девочка моя? — удивилась она.
— Ну
— Не нравится мне, что ты связываешься с этой ресторанной певичкой, — начала она. — Лагутина тебя обязательно втянет в какую-нибудь авантюру.
— Тетя, вы к ней несправедливы. И вовсе Лагутина не ресторанная певичка, голос у нее роскошный, — попыталась я смягчить твердую настроенность тети Милы против Лагутиной, — был когда-то, пять лет уже прошло с тех пор, как случилось это несчастье, хорошо еще, что опухоль оказалась доброкачественной, — добавила я, сделав существенную оговорку.
— Вот именно, что был когда-то давным-давно, — тут же подхватила мои слова тетя и постаралась их перевернуть так, как ей было нужно.
— Почему вы так ее ненавидите? — спросила я тетю Милу, действительно не понимая причины такого отношения к Лагутиной.
— Я ее не ненавижу, она просто не вызывает у меня симпатии как человек и доверия тоже, — воскликнула она. Никогда не видела ее столь агрессивно настроенной. — Надо еще проверить, на какие деньги она финансирует этот свой благотворительный фонд, — потом тете стало явно стыдно за то, что так вспылила без повода, за свою несдержанность, и она постаралась извиниться передо мной:
— Женя, извини меня, давай больше не будем об этом говорить. После упоминания фамилии Лагутиной у меня начинается нервная дрожь. Просто будь поосторожнее.
Извинения были мной приняты, инцидент исчерпан.
— Хорошо, я буду осторожна и внимательна до предела. Только прошу вас, тетя Мила, не волнуйтесь, пожалуйста, — мы улыбнулись друг Другу.
Вдруг в наступившей тишине раздался сигнал клаксона, да так неожиданно, что тетя Мила чуть не выронила из рук чашку.
— Наверное, это за мной, — воскликнула я и метнулась к окну. Отдернула тяжелую портьеру и посмотрела вниз. Так и есть — возле подъезда стояла черная «Хендай». О том, какая машина за мной приедет, предупредила сама Лагутина.
Дело в том, что я ее не видела ни в больнице, ни после выписки в течение оставшихся до благотворительного бала дней, но слышала — мы разговаривали по телефону, звонила она вчера, во второй половине дня, тогда-то и договорились о том, что шофер заедет за мной.
Я быстренько обулась, схватила сумку — там лежал «Макаров», — попрощалась с тетей, заверив ее, что буду как никогда начеку, и стрелой вылетела из квартиры: не хотелось заставлять человека ждать.
Проблема возникла тогда, когда я очутилась на лестничной клетке и поняла, что лифт по-прежнему не работает. Придется спускаться по лестнице, а это займет уйму времени и сил, ведь я на высоком каблуке.
Удивлению моему не было предела, когда я поняла, что спустилась меньше чем за минуту.
Так резво я еще никогда не скакала, могла бы дать фору любому бегуну, преодолевающему препятствия. Перед
Автомобиль стоял ко мне правым боком. С противоположной стороны, со стороны водителя, распахнулась задняя дверца, из салона выскочил мужчина и, положив руки на крышу, заговорил со мной, предварительно направив в мою сторону пистолет с глушителем.
— Ну вот и встретились. А то, понимаешь, мы за ней бегаем, бегаем, совсем с ног сбились.
Можно подумать, она нас видеть не желает. Обижаешь, Охотникова. Садись в машину, и прошу без фокусов, — приказал он. Это был один из тех двух наемных убийц, второй наверняка отсиживается внутри.
Я находилась от машины всего в нескольких шагах и представляла для него удобную мишень, убийца же вел себя осторожно — предусмотрительно укрылся за автомашиной. Мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. Подумалось: неужели это конец, неужто все кончится безымянной могилкой где-нибудь в лесу? Не будет со мной такого никогда, мы еще повоюем, дайте только собраться с мыслями, посмотрим, чья возьмет.
Когда я очутилась на заднем сиденье, то первым делом осмотрелась и постаралась не обращать внимания на мерзкие ухмылки двух убийц, решивших, что после одного удачного заказа могут все. Второй сидел рядом с шофером, чьи печальные глаза я увидела в зеркале заднего вида, в них отнюдь не было растерянности, можно даже с уверенностью сказать, что он был совершенно спокоен. Этот человек может мне помочь, если, конечно, не играет в чужой команде, не заодно с ними, в чем я убедилась тотчас же.
— Они остановили меня при подъезде к вашему дому. Просто дорогу перегородили и пушку к виску приставили, — сообщил мне шофер, потерев левый висок.
— Ага, вот так вот, — засмеявшись, сказал убийца, сидевший впереди, и показал вновь, как он это сделал совсем недавно, приставив свою пушку к другому виску водителя. Второй постарался не отставать от своего товарища и тоже загоготал, как гусь. Им было на вид не больше тридцати. Первый вдруг затих, но его друг продолжал хохотать. Тогда первый посмотрел в упор на подельника, и тот сразу же смолк, задушив приступ веселья, потом отвернулся и уставился в лобовое стекло, а одним глазом все же следил за действиями водилы, который буквально врос в кресло, слился с ним, превратившись в одно целое.
Лицо того, которого я увидела первым, сейчас не выражало никаких эмоций, только губы шевелились, слегка приоткрывался рот при каждом слове. Он поведал мне «душещипательную» историю их с другом похождений:
— А мы ведь почти три недели никак к тебе подобраться не могли, случая удобного не подворачивалось. Все ходили вокруг да около, столько обуви стоптали, — наемник зацокал языком и замотал головой, ставя, по-видимому, это мне в упрек, но я ответила ему:
— Вы знаете, мне до этого нет никакого дела, вас — ну нисколечко не жалко. Пусть даже подошвы бы ваши стерлись по самую шею, мне работы меньше было бы.