Прежде, чем их повесят
Шрифт:
— Полковник Вест!
Ему дружески улыбался густобородый здоровяк в мундире офицера Собственного королевского полка. Полковник от неожиданности вздрогнул, но миг спустя узнал в бородаче Челенгорма. Соскользнув с лошади, он обеими руками сжал огромную ладонь старого товарища. При виде его сурового, честного лица на душе стало теплее. Настоящий привет из прошлого, когда Вест еще не вращался в светском обществе среди великих и все было значительно проще.
— Как дела, Челенгорм?
— Спасибо, сэр, хорошо. Объезжаю
— По моему опыту, это и есть война: бесконечное ожидание в отвратительных условиях, периодически разбавленное невыносимым ужасом…
Челенгорм сдержанно усмехнулся.
— Значит, есть чего ждать. Как дела в штабе его высочества?
— Ожесточенное состязание за титул самого надменного, никчемного невежи. — Вест грустно покачал головой. — Как вы? Как лагерная жизнь?
— Неплохо. Все необходимое вроде есть. А вот некоторых рекрутов до слез жалко. Для боя они не годятся. Я слышал, два пожилых крестьянина минувшей ночью замерзли до смерти.
— Бывает… Надеюсь, могилы выкопают глубокие, подальше от лагеря.
Вест понимал, что его слова звучат бессердечно, но что поделаешь? Проза армейских будней. В Гуркхуле мало кто из рекрутов погиб в бою — в основном от несчастных случаев, болезней, загноившихся царапин. Вот и теперь ждешь того же… А если рекруты еще и плохо экипированы? Людей придется хоронить каждый день.
— Вам ничего не нужно?
— Вообще-то нужно. Моя лошадь потеряла в грязи подкову. Я пытался найти кузнеца, чтобы поставить новую… — он развел руками, — но кузнецов, похоже, нет.
Полковник ошеломленно уставился на Челенгорма.
— Во всем лагере? Ни одного?
— Я, по крайней мере, не нашел. Есть кузницы, наковальни, молоты и прочее оборудование, а работать некому. Я говорил с интендантом. Он сказал, что генерал Поулдер отказался делиться с нами кузнецами. Генерал Крой тоже… — Офицер пожал плечами. — Поэтому кузнецов нет.
Накатила знакомая головная боль. Нужны наконечники для стрел, нужно точить клинки, а еще понадобится чинить доспехи, седла, телеги, на которых подвозят провиант. Войско без кузнецов — все равно что войско без оружия. А вокруг на много миль заснеженная глухомань, ни одного городка. Разве только…
— Помнится, по пути к реке мы миновали штрафную колонию?
Челенгорм задумчиво сощурился.
— Да, литейный цех, если не ошибаюсь. Я видел над деревьями дымок…
— Наверняка у них есть опытные работники по металлу.
— Рабочие-преступники, — озадаченно вскинув брови, напомнил офицер.
— Можно подумать, у нас есть выбор! Возьму, что предложат. Сегодня ваша лошадь осталась без подковы, а завтра вся армия останется без оружия! Разыщите мне дюжину солдат и повозку. Выезжаем немедленно.
Вскоре за деревьями,
Спустя какое-то время маленькое оконце распахнулось, и на Веста уставились хмурые серые глаза. Серые глаза над черной маской практика инквизиции.
— Меня зовут полковник Вест.
Глаза холодно его рассматривали.
— И?
— Я из войска кронпринца Ладислава. Мне нужно поговорить с комендантом лагеря.
— По какому поводу?
Понимая, что со слипшимися волосами и мокрым лицом вид у него не очень внушительный, Вест сдвинул брови, напустил на себя грозный вид и гаркнул:
— Война в разгаре, вы что, забыли? У меня нет времени препираться! Мне нужно срочно переговорить с комендантом!
Глаза, прищурившись, оглядели Веста и стоящих позади обляпанных грязью солдат.
— Ладно, — сказал практик. — Можете войти. Только один. Остальным придется подождать на улице.
Главная улица представляла собой длинную полосу грязного месива меж покосившихся лачуг; льющаяся с карнизов вода била в землю, поднимая тучу грязных брызг. Промокшие насквозь узники — двое мужчин и женщина — с трудом толкали увязшую в жиже по оси телегу с камнями. У всех троих на ногах клацали тяжелые цепи. На худых измученных лицах не было и тени надежды, а в желудках, очевидно, ни кусочка еды.
— Убирайте скорее с дороги чертову телегу! — рявкнул на них практик, и несчастные согнулись еще ниже, стараясь скорее исполнить незавидный приказ.
По пути к каменному зданию в дальнем конце лагеря Вест пытался перепрыгивать грязь по кочкам, но не слишком преуспел. На пороге стоял еще один сурового вида практик в непромокаемой накидке, по которой ручьями стекала вода; его тяжелый взгляд, равнодушный и в то же время подозрительный, не отрываясь следовал за незваным гостем. Не перекинувшись с коллегой и словом, проводник завел Веста в сумрачный зал; царящее вокруг безмолвие нарушала лишь барабанная дробь дождевых капель. Практик постучал в скверно пригнанную дверь.
— Войдите!
В холодной, скудно обставленной комнатушке с серыми стенами пахло сыростью. В камине тускло мерцало пламя, книжная полка гнулась под тяжестью фолиантов. С портрета на стене царственно взирал король Союза. За дешевым столом сидел худощавый мужчина в черном облачении и что-то писал. Внимательно оглядев Веста, он аккуратно отложил ручку и потер испачканными в чернилах пальцами переносицу.
— К нам посетитель, — глухо проронил практик.
— Вижу. Я — инквизитор Лорсен, комендант этого маленького лагеря.