Прежде, чем их повесят
Шрифт:
Притворись слабым. Это как раз несложно — вид у него наверняка испуганный. Откровенно говоря, он едва сдерживался, чтобы, развернувшись, не удрать отсюда куда подальше. Ни капли не притворяясь, Джезаль нервно облизнул губы и попятился к повозке.
Не относись к врагу с пренебрежением. Он оглядел противников. Крепкие парни. Вооружены хорошо. Доспехи их жесткой кожи, квадратные щиты. У одного короткий меч, у другого секира с тяжелым лезвием. Смертоносное оружие, явно побывавшее во многих боях. К таким хочешь не хочешь едва ли отнесешься с пренебрежением. Тем временем
Когда действуешь, бей без оглядки. Противник слева с искаженным от ярости лицом шагнул вперед. Зарычал, широко неуклюже замахнулся мечом. Увернуться от удара оказалось проще простого, меч с глухим стуком вонзился в дерн за спиной Джезаля. На чистой интуиции Джезаль сделал выпад коротким клинком, вонзив его по рукоять в бок под нижнее ребро врага, между нагрудником и наспинником. Вытягивая шпагу, он успел увернуться от секиры второго нападающего и хлестнуть его длинным клинком по шее. Он, пританцовывая, обошел обоих и развернулся со шпагами наготове.
Первый, хрипя и держась за бок, на дрожащих ногах сделал два шага в его сторону. Второй с выпученными глазами, покачиваясь, стоял на месте и зажимал рукой перерезанное горло, между пальцами сочилась кровь. Упали они почти одновременно, рядом, лицами в траву.
Джезаль хмуро взглянул на окровавленные шпаги, затем на бездыханные тела. Он убил двух человек. Убил, почти не задумываясь. Казалось бы, его должно терзать чувство вины, а накатило лишь оцепенение. Нет. Его распирало от гордости. Да что там — он ликовал! Джезаль поднял глаза на Малахуса Ки, наблюдающего за ним с повозки.
— Получилось, — прошептал он.
Ученик молча кивнул.
— У меня получилось! — завопил Джезаль, размахивая короткой окровавленной шпагой.
Ки нахмурился, его глаза округлились.
— Сзади! — подскочив с места, крикнул он.
Джезаль обернулся со вскинутыми клинками. Где-то сбоку мелькнула тень — и на голову обрушился страшный удар. Мир превратился в ослепительно яркое сияние, затем все поглотила тьма.
Плоды отваги
Северяне стояли в ряд на гребне холма — черные силуэты на белом полотнище неба. Еще было рано, и просвечивающее сквозь густые облака солнце напоминало скорее мутное пятно. В углублениях склонов темнели холодные, грязные пятна подтаявшего снега, по дну долины клубилась тонкая дымка.
Вест мрачно рассматривал черные силуэты на гребне холма: все это было ему не по вкусу. Для разведки или отряда фуражиров их слишком много, для нападения — слишком мало. Однако они почему-то продолжали невозмутимо наблюдать с возвышенности за бесконечно долгими, неумелыми приготовлениями в низине армии принца Ладислава.
Штаб его высочества с небольшим подразделением охраны обосновался на зеленом пригорке напротив холма северян. Рано утром это место нашли разведчики. Несмотря на то что позиция врага была выше, на первый взгляд расположение казалось хорошим: сухо, да и долина прекрасно просматривается. Однако за день здесь все перемесили тысячи ботинок, копыт и сотни колес, превратив влажную землю в черную
Парой сотен шагов ниже располагался центр союзной линии фронта. Основу составляли четыре батальона пехоты Собственного королевского полка, стоящие аккуратными блоками ярко-красной ткани и тусклого металла. Со стороны казалось, будто их выстраивали по огромной линейке. Перед ними тянулись несколько жидких шеренг лучников в коротких кожаных куртках и стальных шлемах; сзади располагалась конница, но сейчас кавалеристы — в полной экипировке, удивительно неуклюжие, — расхаживали вокруг пешком. По другую сторону тянулись бесформенные батальоны рекрутов в разношерстном облачении; вокруг с воплями, бурно жестикулируя, бегали офицеры, пытающиеся сомкнуть ряды и выровнять кривые шеренги, — ни дать ни взять собаки, подгоняющие лаем капризную овечью отару.
В целом примерно десять тысяч человек. И все, Вест это знал, смотрят на выставленный для отвлечения внимания маленький отряд северян. Смотрят с нервозной смесью волнения и страха, гнева и любопытства, как когда-то смотрел на своего первого врага он сам.
Вест навел на холм подзорную трубу: а не так уж пугающе они выглядят… Косматые, в потрепанных шкурах, в мехах, с простейшим оружием… Точь-в-точь как их представляют наименее одаренные воображением штабные лизоблюды принца Ладислава. Ничего похожего на отряды армии, которую описывал Тридуба. И Весту это крайне не понравилось. Выяснить, что происходит по ту сторону холма, не было возможности. Почему же эти северяне здесь стоят? Либо пытаются отвлечь союзные войска, либо пытаются заманить их в ловушку. Впрочем, сомнений полковника никто не разделял.
— Они над нами издеваются! — трескучим голосом вскричал лорд Смунд, вглядываясь прищуренным глазом в собственную подзорную трубу. — Пусть отведают союзных копий! Одна стремительная атака — и кавалеристы сметут этот сброд! Мы захватим холм!
Он говорил так, словно захват холма, примечательного лишь тем, что на нем стоят северяне, принесет Союзу быструю, славную победу.
Вест — в сотый раз за день — только крепко стиснул зубы и возразил лорду.
— Они находятся на возвышенности, — медленно, как можно терпеливее, объяснял он. — Местность для атаки неудачная. Этот отряд, скорее всего, не один. Насколько нам известно, за холмом расположены основные силы Бетода.
— Судя по виду, это обычные лазутчики, — негромко заметил Ладислав.
— Внешность обманчива, ваше высочество. Холм нам не нужен. Время работает на нас. К нам на помощь спешит маршал Берр, а Бетоду ждать помощи неоткуда. Сейчас нет смысла вступать в схватку.
Смунд презрительно фыркнул.
— Нет смысла! Это, между прочим, война! И враг стоит перед нами, на землях Союза! Вы, полковник, постоянно жалуетесь на низкий моральный дух! — Он ткнул пальцем в сторону холма. — А чего вы ожидаете? Сколько уже сидим сложа руки когда враг буквально перед носом! Что может быть более угнетающим?