Прежде чем их повесят
Шрифт:
— И это все, что вы предлагаете?
— Все?
— Что получит наш народ, если мы передадим вам Дагоску, доставшуюся нам столь дорогой ценой во время прошлой войны?
— Давайте смотреть правде в глаза. Проблемы на Севере ставят вас в весьма невыгодное положение. Дагоска уже потеряна, и я бы на вашем месте не вспоминал о ней. — Тулкис ненадолго задумался. — Впрочем, я могу устроить, чтобы вам доставили дюжину сундуков в качестве возмещения от моего императора вашему королю. Сундуки из благоуханного черного дерева, отделанные золотым листом, их понесут
— И что же будет в этих сундуках?
— Ничего. — Они уставились друг на друга через комнату. — Только гордость. Вы сможете сказать, что в них лежит все, что вам угодно. Огромное богатство, гуркское золото, кантийские драгоценные камни, благовония из-за великой пустыни. Больше, чем стоит сама Дагоска. Возможно, это смягчит сердца вашего народа.
Глокта резко втянул в себя воздух и выдохнул.
— Мир. И пустые сундуки. — Его левая нога под столом онемела, он сморщился и с трудом поднялся с кресла. — Я передам ваше предложение моему начальству.
Он уже поворачивался, чтобы уйти, когда Тулкис протянул ему руку. Глокта некоторое время смотрел на нее.
«Ну а что тут плохого?»
Он принял руку посла и пожал ее.
— Я надеюсь, вы сумеете убедить их, — сказал гуркский посланник.
«Я тоже надеюсь».
До края мира
Утром, на девятый день в горах, Логен увидел море. Он закончил еще один мучительный подъем на вершину — и увидел его. Тропа круто сходила вниз, в глубокую плоскую равнину, а дальше на горизонте различалась сверкающая полоса. Логену казалось, что он чувствует запах моря, соленый привкус в воздухе. Он бы улыбнулся, если бы это не так сильно напоминало о доме.
— Море, — прошептал он.
— Океан, — поправил Байяз.
— Мы пересекли западный континент от одного берега до другого, — сказал Длинноногий, широко улыбаясь. — Теперь мы уже близко.
К вечеру они подошли еще ближе. Тропа расширилась и превратилась в глинистую дорогу среди полей, разделенных шаткими изгородями. По большей части это были бурые квадраты вспаханной земли, но кое-где виднелись зеленые островки молодой травы или побеги овощей, а кое-где покачивались высокие, серые, на вид безвкусные озимые. Логен мало знал о сельском хозяйстве, но было ясно, что эту землю кто-то обрабатывал, причем совсем недавно.
— Что за люди живут в таком захолустье? — пробормотал Луфар, с подозрением поглядывая на неухоженные поля.
— Потомки первопроходцев, поселившихся здесь много лет назад. Когда империя рухнула, они остались сами по себе. И сами по себе они даже процветали.
— Вы слышите? — прошипела Ферро, прищурившись.
Она уже нащупывала стрелу в колчане. Логен поднял голову и прислушался. Откуда-то доносились глухие гулкие удары, потом послышался голос, слабый на расстоянии. Логен положил руку на рукоять меча и пригнулся. Он подкрался к кривой изгороди и заглянул на ту сторону, Ферро стояла подле него.
Посреди вспаханного поля два человека возились с пнем: один рубил топором,
— Ну-ка, успокойтесь, — велел им Байяз. — Здесь нет опасности.
Ферро бросила на него хмурый взгляд.
— Ты уже говорил это прежде.
— Не убивайте никого, пока я вам не прикажу! — прошипел маг.
Он крикнул что-то на языке, которого Логен не знал, и приветственно взмахнул рукой у себя над головой. Двое работников резко повернулись и уставились на него, разинув рты. Байяз крикнул снова. Крестьяне посмотрели друг на друга, положили на землю свои инструменты и медленно пошли к ним.
Не дойдя нескольких шагов, они остановились. Внешность у этой пары была безобразной даже на взгляд Логена — приземистые, коренастые, с грубыми чертами лица, в выцветшей рабочей одежде, залатанной и грязной. Они с тревогой смотрели на шестерых путников, и в особенности на их оружие, словно никогда прежде не видели таких людей и таких вещей.
Байяз приветливо заговорил с ними, улыбаясь и делая жесты в сторону океана. Один из крестьян кивнул и что-то ответил, потом пожал плечами и показал дальше вдоль дороги. Через дыру в изгороди он выбрался с поля на дорогу — точнее сказать, перешел с мягкой грязи на затвердевшую. Махнул рукой, приглашая следовать за ним, в то время как его товарищ подозрительно наблюдал с той стороны кустов.
— Он приведет нас к Конейль, — сказал Байяз.
— К кому? — переспросил Логен.
Но маг не ответил. Он уже шагал на запад вслед за крестьянином.
Мрачные сумерки сгущались под угрюмым небом; они тащились через пустой город вслед за своим хмурым проводником. Джезаль подумал, что парень чрезвычайно некрасив, однако крестьяне, по его наблюдениям, вообще редко бывали красавцами, и не стоило удивляться тому, что во всем мире они одинаковы. Отряд шел по пыльным пустынным улицам, заросшим сорняками и заваленным отбросами. Здесь было много брошенных домов, обросших шапками мха и полузадушенных ползучими растениями. Те немногие, где еще виднелись признаки жизни, пребывали в запущенном состоянии.
— Кажется, былое величие ушло и отсюда, — проговорил Длинноногий с некоторым разочарованием. — Если оно здесь когда-то было.
Байяз кивнул.
— Величие в нынешние времена встречается редко.
Между заброшенными домами открывалась широкая площадь. По краям площади некогда были разбиты декоративные садики, однако сейчас лужайки заросли, цветочные клумбы задушили сорняки, а иссохшие ветви деревьев торчали, как когти. Посреди этого медленного распада возвышалось удивительное огромное строение — точнее, беспорядочная группа строений различных форм и стилей. Три башни, высокие и круглые, постепенно сужающиеся, соединялись у основания, но разделялись наверху. У одной недоставало верхушки: ее крыша давно провалилась, обнажив стропила.