Прежде чем вернется прошлое
Шрифт:
— Зачем ты хочешь остаться? Что тебе здесь делать? — спросила она.
Когда-то Купер мечтал вернуться богатым человеком — человеком, достойным стать мужем Эмили. Но она не дождалась, вышла за Кеннета. Даже сейчас, спустя столько лет, эта мысль вызывала нестерпимую боль.
— Насколько мне известно, я остался совладельцем ранчо, — холодно констатировал Купер. — И у меня есть право заботиться о моей собственности. Или ты собиралась продать ранчо и перебраться в город?
— Продать? — эхом отозвалась она. — Я никогда этого не сделаю!
Услышать, что Эмили не собирается продавать «Алмазное», было для него большим облегчением. Хотя, возможно, продажа явилась бы самым лучшим выходом из создавшегося положения. Эмили одинокая женщина, у нее нет средств, чтобы поднять ранчо. А с деньгами, вырученными от продажи, она смогла бы обосноваться в каком-нибудь другом месте. Он же, Купер, с легкой душой вернулся бы в спорт.
Но «Алмазное» всегда принадлежало семье Данн. Его отец родился и умер здесь, так же, как и его дед. Более века их семья обрабатывала эту землю. Как он может забыть об этом?
— Купер, ты этого хочешь? Ты хочешь продать «Алмазное»?
— Прости, ты что-то спросила?
Она повторила вопрос, и он решительно покачал головой.
— Нет, я не хочу продавать ранчо.
— Но ты не можешь оставаться здесь!
— Почему?
— Потому что это не тот образ жизни, который ты выбрал! У тебя карьера. И потом, я живу одна. Что подумают, если ты поселишься в доме вместе со мной?
Его губы искривились в усмешке, он подошел к окну и выглянул на улицу.
— Честно говоря, я не вижу никаких соседей, которым это было бы интересно.
— Не издевайся. Ты знаешь, у меня есть друзья и семья. Им все это покажется довольно странным, ты так не считаешь? Деверь переезжает к своей недавно овдовевшей невестке.
— «Переезжает», — ехидно повторил он — У тебя это прозвучало так, словно мы любовники, которым не терпится поселиться вместе.
— Именно так будут все думать! — Она бросила на него возмущенный взгляд.
Повернувшись к Эмили спиной, Купер уставился в окно. Он чувствовал, как холодный воздух просачивается сквозь щели в деревянной оконной раме, но сквозняк не смог охладить его горячие мысли. Зачем только она напомнила ему о том, каково это — любить ее? Она вдова его брата, и так все и должно остаться!
— Мне безразлично, что кто-то там подумает! — резко заявил он. — Это касается только тебя и меня. Нравится тебе это или нет, мы владеем ранчо вместе. И я не собираюсь наблюдать, как оно приходит в упадок.
Если кто-то и в силах поднять на ноги «Алмазное», неохотно признала Эмили, то это только Купер. Может, он и занимался десять лет верховой ездой, но и с сельским хозяйством он отлично знаком. Судя по его виду, он полон решимости претворить свои идеи в жизнь. Интересно только, сколько пройдет времени, прежде чем ему все это надоест?
Нет, решила Эмили. Он ей здесь не нужен. Особенно если учесть, что скоро родится
— Я не допущу, чтобы «Алмазное» пришло в упадок. Обещаю тебе, — твердо заявила она.
Он повернулся и уставился на нее.
— Ты не допустишь? Да оно уже в упадке!
— Не совсем, — покраснела она, — у меня осталось сто пятьдесят голов скота и десять лошадей.
Его глаза моментально сузились.
— А та лошадь, на которой…
— Отец уже продал ее, — быстро сказала она.
— Хорошо. Я не люблю убивать, мне пришлось бы…
Эмили осуждающе покачала головой.
— Как будто это вернуло бы Кеннета! Око за око, зуб за зуб? Лошадь за человека? Это твоя психология?
— Что-то в этом роде.
— Не могу себе этого представить. Ты всегда любил их. А они тебя. Подозреваю, именно поэтому они превратили тебя в богатого и знаменитого человека.
Купер подошел к Эмили, и в миг, когда его лицо озарила улыбка, она забыла о том, что он вообще уезжал.
— А кто говорит, что я богат и знаменит?
— Все в нашем округе, я полагаю.
— Тогда все ошибаются. Я просто хороший наездник, один из многих.
— Я приготовлю кофе. Уже время ланча, а потом мне надо покормить скот.
— Кто обычно это делает?
— Отец, но сегодня я просила его не приезжать. Я хочу делать все сама, мне пора выходить из депрессии.
Эмили выглядела такой слабой, что Купер усомнился в ее способности управлять фургоном, уже не говоря о том, чтобы достать из кузова тюк с сеном. Но, может быть, ее внешний облик обманчив?
Он последовал за ней в кухню. Здесь, в северном крыле дома, было немного холоднее. Потерев руки, Купер направился к обогревателю на стене и был разочарован, почувствовав, что тот не работает.
— Почему ты не включаешь обогреватель? Здесь холодно, — пробормотал Купер.
Наполняя голубой гранитный фильтр холодной водой, Эмили взглянула на Купера через плечо.
— Тепло — это газ, а цены на топливо сейчас запредельные. Если ты замерз, то оденься потеплее.
Эмили всегда была практичной женщиной, но это уже чересчур!
— Неужели ты считаешь, я не могу купить баллон газа?
Он подошел к шкафу и выдвинул ящик, в котором, как он помнил, хранилась всякая всячина. К счастью, его содержимое не изменилось, и Купер нашел коробок спичек. Он зажег огонь и повернул регулятор в максимальную позицию.
Эмили наблюдала за ним молча, приложив руку к губам.
— Одежда, в которой мне удобно, уже на мне, — объяснил Купер.
— Может, тебе и принадлежит половина ранчо, но по счетам плачу я. И я не собираюсь покупать лишний газ только для того, чтобы ты мог одеваться, словно отдыхаешь на Багамах.