Президент ледяного острова
Шрифт:
— Я не понял, — начал он — чья жена эта забавная особа? Вы жена ученого или одного из будущих президентов? Или вы их общая жена или вообще никому не жена?!
Это высказывание возмутило меня, я даже покраснела от обиды. Я встала перед камерой, обняла Вилли и гордо произнесла:
— Я жена самого лучшего президента на свете! Он единственный и неповторимый, и совсем скоро керинчане убедятся в этом!
Я страстно поцеловала мужа, журналисты закричали "горько". Сенсация была им обеспечена. Кэрн улыбнулся нам. Лутте сонно зевнул. Похоже, его наш поцелуй совершенно не обрадовал.
— За кого
— За Кэрна! — заявил мой муж.
— Ты с ума сошел! — шепнула ему я.
Тогда несколько журналистов наконец заметили Кэрна, он стоял поодаль и наблюдал за нашим шоу. Низенький журналист подбежал к нему со своей камерой.
— А вы, Кэрн, готовы проголосовать за своего соперника?
Кэрн расплылся в улыбке.
— Мы не соперники. Мы оба хотим, чтобы Вилли стал президентом! Я согласился участвовать в выборах, только ради того, чтобы они состоялись! И я с удовольствием проголосую за Вилли и всех призываю сделать то же самое!
— Посмотрите, какой тонкий политический ход! — вмешался Лутте. — Я прямо восхищён своим другом!
Вдруг перед нами появилась женщина средних лет в огненно-красным пальто. Она на бешеной скорости подъехала к Кэрну и с криком "Сынок!" бросилась обнимать его.
Журналисты застыли от изумления. Вокруг нас уже образовалась достаточно большая толка керинчан, и они с восторгом ловили каждое слово. Кэрн, Вилли, Лутте и я стали для них звёздами, и наша бессмысленная болтовня с журналистами казалась им великим даром, который они обрели прямо перед входом в избирательный участок. Голосовать никто не торопился. Десятки пар глаз были устремлены на нас. Но сейчас их вниманием завладела эта странная женщина. Она улыбалась, но лицо ее было достаточно жёстким, и чувствовала она себя перед публикой гораздо увереннее, чем мы вчетвером. Ее идеальная осанка создавала впечатление, что она как минимум королева, а, возможно, даже богиня.
— Дорогие керинчане! — величественно сказала она. — Я пришла сообщить вам замечательную новость! Двадцать пять лет назад я родила удивительного мальчика и назвала его Кэрн — в честь нашей любимой страны.
— Мама! — закричал Кэрн. — Пожалуйста, перестань!
— Имя его перепутали, и он стал Кэрном, а не Керном, но это совершенно не важно. Вы видите, даже имя моего мальчика говорит о том, что завтра он должен стать президентом! Я уверена, что вы сделаете правильный выбор, ведь других вариантов нет!
Я прямо вскипела от возмущения, но Вилли удержал меня, чтобы я не бросилась на нее.
— Мама! — вспыхнул Кэрн, но она, казалось, не замечала его и продолжала:
— Только от Кэрна вы получите настоящее тепло, которое растопит ледяные сердца и превратит жизнь в нашей стране в постоянный праздник! Уже завтра начнется возрождение Кернии! Ведь завтра день рождения моего дорогого сыночка! Нас отделяют от рая всего несколько часов, и совершенно не нужно умирать, чтобы оказаться в лучшем месте мира. Главное просто захотеть!
Она поклонилась и вошла в избирательный участок. Керинчане двинулись за ней, словно она уже давно была их царицей, и никаких других авторитетов кроме нее не существовало. Журналисты разошлись. А мы вчетвером так и остались стоять на улице. Кэрн смущённо
— Простите, я ничего не могу с ней сделать!
Но Вилли похлопал его по плечу.
— Мне очень понравилась ваша мама, Кэрн! Завтра я докажу ей, что достоин быть президентом!
— А я, — заявил Лутте, — наконец понял, за кого нужно голосовать! За Назиду — за мать Кэрна! Вы оба, мои дорогие президентики, ей и в подметки не годитесь! Идите и отмените свои пустые кандидатурки! Какая женщина! — он прямо облизнулся. — Я готов ползать у ее ног! Да и все керинчане ещё упадут перед ней на колени! Идите, мои наивные друзья! Я знаю, что говорю!
— Похоже, великий ученый опять влюбился! — резюмировал Кэрн, — но у моей мамы есть муж, мой отец! Думаешь, сможешь отбить?
Я первый раз увидела, что Лутте грустит.
— Я не буду, Кэрн, отбивать ее у твоего отца! Раз он добился ее руки, значит он действительно достойный человек, а я перед ней старая перчатка!
Он опустил голову и завыл какую-то заунывную песню.
"Я не достоин твоей красоты,
Но как прекрасны твои черты,
Пусть вьюга бросит меня в сугроб,
Лишь умереть дай у твоих ног!"
Он лег на лед и горько заплакал.
Я еле сдерживала смех. Кэрн подошёл к нему:
— Давай проголосуем, и потом страдай от безответной любви к моей маме, сколько захочешь.
Лутте поднялся и с обидой посмотрел на Кэрна:
— Вот, ты всегда такой, даже пострадать спокойно не даёшь!
Кэрн вошёл в здание избирательного участка. Вилли и я последовали за ним. Лутте, опустив голову, завершал нашу маленькую процессию.
Коньки снимать не пришлось, для удобства избирателей температура в здании была не очень высокой, а пол был залит льдом. Огромная люстра освещала довольно большой зал. Около стен стояли люди и следили за тем, что происходит. Двое полицейских подошли к нам и проверили наши документы. Пожилой мужчина приблизился к нашей четверке и вручил нам бюллетени.
— Голосуйте, — сказал он с улыбкой, — нам так интересно знать, кто же из вас победит!
Я уже взяла бюллетень и вдруг увидела ту самую женщину в красном пальто.
— Дорогие друзья! — громогласно сказала она. — Отдайте мне ваши бюллетени, и я проголосую за вас правильно!
Я взглянула на Кэрна, глаза его округлились. Он, похоже, потерял дар речи. Но больше всего меня потрясло следующее событие. Несколько человек подошли к Назиде и сдали ей свои бюллетени.
Мы с Вилли переглянулись. Но полицейские ничего не делали, они как будто застыли на месте. Первым пришел в себя Кэрн, он подошёл к матери, которая уже хотела поставить галочки, вырвал у нее бюллетени и бросил их на лёд.
— Мама! — жестко сказал он, схватил ее за руку и вывел из зала.
— Как он обращается с моей любимой! — пропел Лутте. — Она была неотразима! Я сам хотел сдать ей бюллетень.
Я быстро поставила галочку за Вилли, чтобы никто не помешал мне этого сделать. Вилли тоже проголосовал. Мы бросили бюллетени в огромный серый ящик и вышли из здания. Кэрн и Назида стояли на улице и смотрели друг на друга. Мне казалось, они общаются телепатией. Эти взгляды напоминали игру в смотрелки, кто быстрее не выдержит, и, как ни странно, Назида сдалась первой.