Президент не может умереть
Шрифт:
– Каждый из нас должен сделать свою часть работы, – продолжал Абдул. – Как пальцы в руке, сжимающей меч, который поразит предателя. Аллах да поможет нам.
Он коснулся пульта, и изображение на экране замерло. Хусейн и Амира одновременно обернулись. В их глазах читалось невероятное напряжение, но страха там Абдул не увидел.
– Предатель знает, что приговорен, и принимает меры. Он окружил себя сворой своих псов, но нет людей неуязвимых. Волею Аллаха я нашел способ добраться до негодяя. Смотрите – между этими домами есть проход, почти щель, – он указал на экран. – Мы с Хусейном появимся
– А где мы добудем гранатомет? – осведомился Хусейн.
– Оружие готово и ждет нас в надежном месте.
Гранатометы – целых четыре – Абдулу доставили с севера еще полтора месяца назад. Перед этим он провел десять месяцев в горах в окрестностях Мергеши, где на секретной базе повстанцев прошел обучение приемам стрельбы.
Хусейн рывком поднялся со своего места и обнял Абдула.
– Наконец-то! Как давно я ждал этого дня…
Абдул потрепал товарища по плечу.
– Рано или поздно, это должно было произойти.
Немного позже, когда солнце уже скатилось за крыши домов, они отправились в центр Хедара. Абдул сознательно выбрал для осмотра площади перед дворцом именно это время: жара спала, народ высыпал на улицы, в толпе легко было затеряться. Шли молча, только однажды Абдул спросил Амиру:
– Как дела в университет?
Он пытался хоть немного снять напряжение, в котором находилась девушка. Амира пожала плечами.
– Какие дела? Все нормально.
Она завершила четыре семестра, но Абдул сомневался, что девушке удастся окончить курс. Вторая, тайная жизнь, постепенно заслоняла все остальное. И если – да будет это угодно Аллаху – планируемое покушение удастся, Амире придется бежать из Джебрая, потому что иначе не уцелеть, служба безопасности отыщет даже в самом далеком кишлаке.
До площади оставалось совсем немного, Абдул замедлил шаг.
– По этой улице мы подъедем к самой площади, – сказал он, указывая в тесный переулок.
– Но там нет сквозного проезда! – с сомнением покачал головой Хусейн.
– Верно. Но именно это нам на руку. Они не ждут удара отсюда, а это значит, что мы можем рассчитывать на внезапность.
Абдул увлек товарищей за собой. Переулок был безлюден. Где-то в отдалении, наверное, за президентским дворцом, зазвучал с минарета голос муэдзина, призывающий правоверных к вечерней молитве.
– Здесь, – сказал Абдул. – За этой стеной – небольшой дворик, а сразу за ним – площадь. Мы поставим машину прямо у стены, вдвоем с Хусейном переберемся на ту сторону, а Амира останется. Появляемся из укрытия, выпускаем ракету и – назад…
– Выглядит неплохо, – улыбнулся Хусейн, скрывая дрожь волнения. – Может быть, попробуем сейчас перебраться на ту сторону? Посмотрим, насколько это легко и сколько займет времени.
Абдул пожал плечами и огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души.
– Что ж, – сказал он, мгновение поколебавшись. – Я пойду первым. Если все будет спокойно, тогда переберешься и ты.
– А я? – спросила Амира.
– Ты останешься здесь.
Одним движением Абдул перемахнул стену. Хусейн
– Я посмотрю, что происходит, – сказал Хусейн.
Он подтянулся, заглянул за стену и сейчас же спрыгнул на землю, пригнулся, схватил Амиру за руку и потащил прочь.
– Что случилось? – воскликнула в растерянности Амира.
– Солдаты! – выдохнул Хусейн.
Они уже были у выхода из переулка.
– А Абдул?
– Я не заметил его там, не успел разглядеть…
Едва Хусейн успел это выговорить, за их спинами, за стеной, щелкнули два выстрела.
Хусейн и Амира молча переглянулись. Они подумали в этот миг об одном и том же.
Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза в мягких домашних туфлях и шелковой цветастой пижаме восседал в шезлонге, укрытом в тени деревьев. Здесь, на загородной даче, престарелый Генсек проводил почти все время, остававшееся свободным от медицинских процедур. В Кремле он теперь появлялся совсем редко, и даже заседания Политбюро иной раз предлагал провести за городом – не приходилось расходовать силы на утомительную дорогу в Москву и обратно.
Силы уже оставляли старика. Теперь он почти не мог самостоятельно читать, просил прочесть редакционную статью «Правды» кого-нибудь из охранников, и под мерный голос читающего задремывал, уронив голову на грудь. Его старались не тревожить в такие минуты, и должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы помощник решился его разбудить.
В этот день таким экстраординарным событием стал приезд председателя КГБ. О встрече не было предварительной договоренности, поэтому начальник охраны Генсека, помявшись, сказал чуть виновато:
– Товарищ Генеральный секретарь отдыхает. Прикажете разбудить?
– Не стоит, – покачал головой шеф госбезопасности. – Я подожду.
И демонстративно взглянул на часы. Начальник охраны, мгновение поразмыслив, отправился в парк. Вернулся он, однако, на удивление быстро коротко сообщил:
– Вас ждут.
Шеф обнаружил Генерального в шезлонге – все в той же пижаме, с розовым со сна лицом.
– Рад видеть, давненько, – прохрипел Генеральный.
Он не стал подниматься навстречу гостю, и тот понял, что последние сведения о состоянии Генсека – чистая правда. Но мысль эта никак не отразилась на его лице. Он деловито поздоровался и опустился в шезлонг напротив.
– Что-нибудь серьезное? – спросил Генеральный.
В последнее время он не переносил плохих новостей, и окружающие, зная об этом, старались не беспокоить его лишний раз.
– Нет, все в норме. – Шеф изобразил на лице благодушие. – Текущие дела. Хотел посоветоваться, прежде чем выносить вопросы на Политбюро.
Генеральный кивнул, посмотрел, прищурясь, в глубь аллеи. Липы уже роняли жухлый лист, обещая раннюю осень. Прежде он любил эту пору, но теперь осень тревожила и раздражала его – как напоминание о том, что и он вступил в возраст увядания, за которым следует зима, то есть ничто, то есть – смерть. Генеральный вздохнул и повернулся к Шефу.