Президент не уходит в отставку

Козлов Вильям Федорович

Все это произошло так быстро, что сидевший за рулем владелец «Москвича», который обслуживал Сорока, ничего не понял. К машине Глеба подошел Гайдышев. О чем они говорили, отсюда было не слышно, но можно догадаться, что Глеб изливал свое негодование Гайдышеву. Тот понимающе кивал головой и, по-видимому, поддакивал, соглашаясь с Глебом.

Сорока улыбнулся и, взглянув на хозяина «Москвича», скомандовал:

— Включите первую скорость!

Несколько дней спустя, выйдя из автобуса на пересечении Кондратьевского и Металлистов, Сорока по привычке завернул к дому Нины. Прошелся раз мимо парадной, второй…

Внизу щелкнул лифт, и Сорока

вдруг решил, что сейчас распахнется тяжелая створка высокой двери и выйдет Нина с Найдой на поводке…

Дверь распахнулся — и вышла маленькая сгорбленная старушка с авоськой в руке. Не глядя по сторонам, она засеменила в сторону гастронома.

Сорока уже вышел на Кондратьевский, когда заметил, как на Металлистов повернули со стороны «Гиганта» «Жигули» цвета слоновой кости. Машина остановилась сразу за домом, где жила Нина.

Сорока так и замер у газетного киоска, не спуская глаз с машины. И предчувствие не обмануло его: оттуда вышла Нина… «Ну, Глеб! — подивился Сорока. — Феноменальный парень! Уже и тут успел…» Машину Глеба ом сразу узнал по цвету и номеру, который почему-то запомнился.

Еще больше он был потрясен, когда из «Жигулей» вслед за Ниной выбрался Длинный Боб! Он взял девушку под руку и подвел к тополю, возле которого они и остановились. Боб что-то говорил ей, потом нагнулся и поцеловал, после чего снова направился к машине. А Нина стояла под деревом и смотрела, как разворачиваются «Жигули». Подняв руку, улыбаясь, она помахала.

Сорока спрятался за киоском, когда они проехали мимо. За рулем сидел Глеб, а рядом с ним Садовский. Смеясь, он что-то говорил приятелю.

Вот наконец и встретил Сорока Нину… Но подойти к ней — она все еще стояла под тополем — ему не захотелось…

Глава девятая

Алена протирала вазу, когда Сережа пришел из школы и слишком уж поспешно проскользнул в свою комнату, даже дверь притворил за собой. Последнее время с ним творится что-то странное: стал молчалив, задумчив и даже аппетит пропал. Раньше, бывало, после школы и минуты не может посидеть дома, пообедает — и на улицу, а теперь часами валяется на скрипучем диване и, наморщив лоб, изучает потолок. Алена как-то попыталась вызвать его на откровенный разговор, но Сережа не поддержал, сразу замкнулся в себе и отвечал односложно: «да» или «нет». А когда у человека такое настроение, лучше его не трогать. Может быть, влюбился? Ростом догоняет отца, на верхней губе уже темный пушок. Как-то весной она видела его у мороженицы, что рядом с кинотеатром «Луч», с какой-то высоченной блондинкой в белых кедах и спортивных брюках. Сразу видно, что баскетболистка. И Сережа в этом году всерьез увлекся баскетболом: купил спортивную форму, кеды, по утрам стал прилежно делать зарядку… Алена в тот раз свернула в переулок, чтобы не встретиться с ним. Не захотела брата смущать. А вид у него был смешной: порозовевший, с торчащим хохлом на затылке, на губах незнакомая улыбка… Дома он так никогда не улыбался.

Дед, радостно встретивший в прихожей Сережу, обиделся, что тот не обратил на него внимания. Постоял на коврике, глядя на захлопнувшуюся за молодым хозяином дверь, подошел к ней и попытался носом и лапой открыть, но дверь не поддалась. Дед обиженно гавкнул и, наклонив голову, прислушался. Сережа не встал с дивана и не подошел к двери. Вздохнув, Дед улегся на пороге. Он понял, что Сережа не в духе. Такие вещи собаки всегда чувствуют.

К

Алене тоже лучше не соваться: когда она убирает комнаты, нужно от нее подальше держаться. И Дед, поднявшись с пола, ушел на кухню и забрался под стол. Здесь сейчас самое спокойное место.

Квартира у Большаковых трехкомнатная, с высокими потолками. Самую просторную комнату занимал отец. В угловой комнате находилась Алена, а в самой маленькой, что примыкала к кухне, — Сережа. В этой комнатке никогда порядка не было: книги валялись на столе, на подоконнике, на полу, плед на диване всегда скручен, гантели он ухитрялся оставлять в самом неподходящем месте: зайдешь в комнату — и обязательно на них наткнешься. Кеды почему-то не ставил в прихожей, где хранилась обувь, а подвешивал на белых шнурках на ручку двери.

Квартиру Алена содержала в чистоте и порядке. Каждую субботу затевала генеральную уборку: смахивала пыль с вещей, пылесосила, натирала паркетные полы. Впрочем, эту, самую неприятную, операцию поручала Сереже. Тот ставил пластинку и с щеткой на ноге начинал приплясывать на скользком полу под быструю музыку.

Больше всего Алена не любила убирать в большой комнате. Отец не терпел, когда переставляли его вещи, трогали бумаги, чертежи, — в этом отношении он и Сережа были одинаковы. На книжных полках всякие древние окаменелости (повреди хоть одну — целая трагедия). А на этих окаменелостях, глиняных черепках, топорах и наконечниках больше всего собиралось пыли. Отец говорил, что пыль не помеха всем этим экспонатам, тысячелетия пролежавшим в земле. Оботри их, покрой лаком — и они утратят свою историческую ценность, превратятся в обычные безделушки…

Закончив уборку в комнате отца, Алена ногой толкнула дверь в комнату брата (в руках у нее были метелка и совок) и увидела, как Сережа отпрянул от своего стола, на котором блестело круглое зеркало на подставке.

— Могла бы и постучать, — недовольно пробурчал брат. Сегодня он явно не в духе. И лицо чего-то отворачивает в сторону. Наверное, со своей баскетболисткой поссорился…

— Извините, сеньор, мне сегодня не до этикета, — язвительно ответила Алена… да так и замерла на пороге с метелкой в одной руке и совком в другой.

— Кто это тебя, Сережа? — изумленно спросила она.

Под глазом у братишки красовался синяк самой первой свежести. И его обычно розовощекое добродушное лицо сейчас выглядело зловещим. Вдвое уменьшившийся правый глаз выглядывал из узкой щелки красным угольком.

— Никто, — сказал Сережа. — Сам.

Как всегда, скажешь правду — не поверят!

— Ты ведь у нас пай-мальчик и мухи-то не обидишь!

Братишка подозрительно взглянул на нее. Сейчас он походил на коалу смешного австралийского зверька, напоминающего медвежонка. У того тоже были разноцветные круги под глазами. Его показывали по телевизору в передаче «В мире животных».

— По-твоему, я трус?

— Ты просто мирный человек и, по-моему, никогда раньше не дрался.

— Много ты знаешь… — хмыкнул Сережа.

— В этом, конечно, девочка замешана? — улыбнулась Алена.

— Какая девочка?

— Высокая такая, с тебя ростом… В белых кедах и спортивных брюках. Наверное, она баскетболистка?

Сережа озадаченно посмотрел на сестру.

— Откуда ты ее знаешь? — удивился он.

— За хорошую девушку пострадать не так уж обидно, — сказала Алена.

— Девушка тут ни при чем, — сказал Сережа и отвернулся. Зеркало он поставил на полку.