Презумпция лжи
Шрифт:
Вместо того, чтобы шагнуть назад, я мгновенно шагнул вперед и сместился влево. Коридор был узким, как и во всех панельных домах, пространства для маневра не было совсем. На автоматчике был камуфляж и черная маска, автомат был десантным, со складывающимся прикладом. И если сначала он упирался мне в грудь – то теперь ствол АК был намертво зажат у меня подмышкой. И автомат стал бесполезен – но для того, чтобы выполнить этот прием, действовать надо молниеносно…
Выведя из игры автомат, дальше я поступил просто – со всей силы саданул противника коленом
– НАЗАД!!! БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! СТРЕЛЯЮ НА ПОРАЖЕНИЕ!!! БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! НАЗАД ВСЕМ, СТРЕЛЯЮ!!!
Любой, кого учил воевать выходец из СМЕРШа, знал – при внезапном контакте с противником первым делом нужно крикнуть, предупредить остальных. При внезапном нападении выкосят всех за считанные секунды, если ты предупредишь своих товарищей – погибнешь только ты. Или не погибнешь – как Бог даст. Так остался в живых отец – уже после войны, в сорок шестом, когда в районе Лигница их группа – двое СМЕРШевцев и несколько контрразведчиков из "безпеки войсковой" наткнулись в лесу на "вервольфов" – немцев из нацистского сопротивления. Тогда все решали секунды – и друг отца, гвардии капитан Алексей Тихонов крикнул "немцы" а в следующую секунду получил десяток пуль со всех сторон. Тогда в лесу погибли еще трое поляков, а многие, в том числе и отец были ранены. А если бы не крикнул – посекли бы всех, они уже вошли на место засады, и немцы не пощадили бы никого. А вот теперь выпало и мне…
Как мы тогда не перестрелялись… Страшно даже представить, что было бы. Несколько трупов – те, кто шел следом имели пистолеты и умели стрелять – но я все равно бы успел садануть длинной очередь – а в узком коридоре от автоматной очереди, от пробивающих даже рельсы пуль ничего не спасет. А потом бы начали стрелять Варяжцев и Глазко – и те, кто оставался на лестнице стреляли бы в них…
– Стоять! Не стрелять! Стоять!!! Жемайтис, лежать, не двигаться! Не стрелять!!!
– СТРЕЛЯЮ НА ПОРАЖЕНИЕ!!! ЛОЖИТЕСЬ ВСЕ!
– Не стрелять! Парень, не стреляй! Назад всем! Назад!
Лестничная клетка (как только соседи не повыскакивали) была ярко освещена, с нее в квартиру ступил высокий, средних лет, бородатый человек. Одет он был в обычный черный костюм и руки держал на уровне плеч и ладонями ко мне. В целом, он был похож на ученого или геолога…
– Не стреляй. Положи автомат. Мы из КГБ.
Адреналин не просто гулял в крови – он там бушевал, подталкивая на безумные, ненормальные поступки. Палец на спусковом крючке автомата как будто заледенел….
– Мне похрен! Документы!
– Хорошо. Документы у меня слева, в кармане. Сейчас я их достану. Медленно, левой рукой. Не стреляй.
– Медленно! – я начал отступать назад, держа мужика на прицеле – теперь в случае чего я могу метнуться вправо и укрыться за стеной. И у нас на троих будет два пистолета и автомат с полным магазином – уже что-то…
– Петр
Варяжцев положил мне руку на плечо…
– Опусти, говорю. Перестреляться еще не хватало…
Я медленно, по миллиметра опускал оружие, глядя на красные корочки в левой руке бородатого.
– Вот так… Нормально. Автомат мне дай – я отпустил рукоятку, уже мокрую и скользкую от пота и автомат перекочевал к Варяжцеву – заходите, Петр Павлович. Только не все вместе – оставьте своих на лестнице.
Бородатый кивнул…
– На лестницу всем и оставаться там! Жемайтиса заберите…
Я прислонился к стене, меня уже потряхивало – такое количество адреналина бесследно не проходит…
Бородатый прошел в комнату, на мгновение задержался около меня, взглянул – но ничего не сказал..
– Товарищ … – вскинулся с дивана Харава – и рухнул обратно, под взглядом бородатого…
– Помолчал бы… – презрительно бросил Петр Павлович – делов ты уже наворотил, не расхлебаешь. Откуда ты только взялся придурок такой…
– Они меня…
– Пытали и склоняли к измене родине – закончил за Хараву бородатый – помолчи лучше. За умного сойдешь…
– Вы здесь как оказались? – спросил Варяжцев
– Заглянули на огонек… Пошли, переговорим… – бородатый кивнул на дверь спальни…
Афганистан, Кабул
Аэропорт
02 октября 1978 года
– А этот… Машковцев – это кто такой?
– Машковцев… – прищурился Варяжцев – это мил друг такой человечище… Петр Павлович Машковцев – руководитель особой инспекции КГБ СССР, о них вообще мало кто знает. Они во втором главке, туда Андропов еще не сумел руки сунуть. Первый главк полностью под ним, во втором еще что-то нормальное осталось. Машковцев – как я думаю в числе этого нормального…
– А зачем мы их отдали, ведь мы же их взяли…
– По инструкции с проштрафившимися сотрудниками КГБ должны разбираться сами КГБшники, вот поэтому и отдали. Впрочем, оно и к лучшему – оба уже раскололись.
Я молча ждал дальнейших слов Варяжцева – а он взвешивал, говорить их или нет. Требования секретности были простыми и однозначными – но по справедливости должен был узнать. Должен – и все…
И Варяжцев решился – заговорил. Без всяких глупостей типа "между нами и никому ни слова" – на этом уровне все всё прекрасно понимали…
– В общем, признались они по полной. Горденко и убил. Сука…
…
– Кратко. Этот самый Горденко – на связи у Харавы был – но не только на связи. Оба они, помимо прочего и спекулировали, деньгами, золотом, валютой – все то, в чем Горденко Михеева обвинял, он сам и делал. Американцы их на этом и подловили. Дали наши спекулянты подписку, стали сотрудничать. На этом их и накрыл Михеев. Тогда Горденко пришел к нему ночью – якобы на чистосердечное сломался – и…
– А пленки где? Получается что, Андрея Леонидовича – из-за этого?