При дворе Николая II. Воспоминания наставника цесаревича Алексея. 1905-1918
Шрифт:
В возрасте 17 лет юная принцесса приехала в Россию, в гости к своей старшей сестре Елизавете, которая была замужем за великим князем Сергеем Александровичем, братом царя Александра III. Принцесса принимала активное участие в жизни двора, появлялась на приемах и балах, где сразу обратила на себя внимание.
Все считали ее возможной партией для наследника престола, но вопреки всеобщему ожиданию Алиса Гессенская вернулась в Дармштадт, а о свадьбе не было сказано ни слова. Может, ей самой не нравилась эта идея? Остается фактом, что пять лет спустя, когда пришло официальное предложение, она колебалась, прежде чем дала положительный ответ.
Как бы то ни было,
С Николаевского вокзала гроб был перевезен в Петропавловский собор. Это был хмурый ноябрьский день. Вдоль улиц, по которым по грязи и снегу двигался траурный кортеж, собралась огромная толпа. Стоящие в толпе женщины крестились, и были слышны испуганные голоса: «Она пришла к нам с гробом. Она несет нам несчастье».
Действительно, казалось, будто с самого начала следом за той, которую в детстве за легкость характера и красоту называли «солнышком», по пятам идет печаль.
26 ноября, то есть менее чем через месяц после смерти Александра III, в самый разгар траура состоялось бракосочетание наследника престола и Алисы Гессенской. Через год она произвела на свет первого ребенка – девочку, которую назвали Ольгой.
Коронация молодых правителей России состоялась 14 мая 1896 года. Судьба, казалось, уже коснулась их своей печатью. Навсегда останется в памяти, что празднества по случаю коронации были омрачены ужасным инцидентом, повлекшим за собой гибель множества людей. Крестьяне, приехавшие со всех концов страны, собрались на Ходынском поле – их было несметное количество: ожидалась раздача подарков. Из-за плохой организации мероприятия началась паника, и более двух тысяч человек погибли в давке.
Когда на следующее утро царь и царица отправились на Ходынское поле, они еще ничего не знали об ужасной трагедии. Им сказали правду, только когда они позднее вернулись в город, да и то не всю правду. Неужели эти люди не понимали, что тем самым лишают императорскую чету возможности проявить скорбь и сочувствие и делают их поведение одиозным, потому что они, как казалось, остались равнодушны к страшному несчастью?
Следующие несколько лет были годами безоблачного счастья. Казалось, судьба перестала испытывать их.
И все же перед молодой царицей стояла непростая задача. Она должна была понять, что значит быть императрицей, к тому же при дворе с жесткими нормами этикета, где царили интриги и фаворитизм. Привыкшая к простой и спокойной жизни в Дармштадте и испытавшая при чопорном английском дворе ограничения, обычные для молодой и популярной принцессы, прибывшей с визитом, она, должно быть, чувствовала себя как лодка в бушующем море, среди новых обязанностей и непривычных условий существования. Чувство долга и страстное желание посвятить себя благополучию миллионов людей, чьей царицей она стала, подстегивали ее амбиции, но она умела обуздывать свои порывы.
Единственным ее желанием было завоевать сердца своих подданных. К сожалению, она не знала, как продемонстрировать это, а природная застенчивость, от которой она всегда страдала, не давала возможности проявить добрые намерения. Скоро она поняла, что неспособна добиться симпатии и понимания. Ее открытая и порывистая натура вошла в противоречие с холодными условностями двора. Ее начинания
8
Она искренне стремилась облегчить долю бедных женщин, открывая родильные дома и больницы. Она также надеялась открыть ряд профессиональных училищ.
Несмотря на все усилия, ей не удалось стать просто дружелюбной и научиться искусству милостивого, но поверхностного общения со своими подданными. Проблема в том, что царица всегда и во всем была искренней. Каждое слово было выражением ее истинных чувств. Однако, видя, что ее понимают и оценивают превратно, она вновь пряталась в свою раковину. Ее природная гордость была уязвлена. Она все реже появлялась на приемах и официальных церемониях, которые считала невыносимо скучными и глупыми. Она стала держаться со сдержанной отчужденностью, которую принимали за высокомерие и презрительное отношение к другим. Но те, кто общался с ней в минуты отчаяния, знали, какая чувствительная душа и жажда любви прятались за внешней холодностью. Она со всей искренностью приняла православие, ставшее для нее источником утешения в беде и тревоге, но самым главным в ее жизни была семья, без которой она не чувствовала себя счастливой.
Вслед за Ольгой Николаевной родились еще три чудесные здоровенькие дочери, ставшие отрадой родителей. Однако это счастье было неполным, потому что в их сердцах жило еще одно тайное желание – иметь сына и наследника. Рождение Анастасии Николаевны, младшей из великих княжон, оказалось огромным разочарованием – а годы все шли. Наконец 12 августа 1904 года, в самый разгар Русско-японской войны, царица родила долгожданного сына. Радость родителей не знала границ. Казалось, все печали остались позади и перед ними открылась дорога к счастью.
Увы! Передышка была недолгой, за ней последовали новые несчастья. Сначала бойня в январе у Зимнего дворца, память о которой преследовала их до самого конца; затем заключение позорного мира с Японией. В эти тяжелые дни единственным утешением был их горячо любимый сын, но – опять увы! – скоро выяснилось, что он болен гемофилией. С этого момента жизнь матери превратилась в мучительную агонию. Она знала, что это за страшная болезнь: от нее умерли ее дядя, один из братьев и двое племянников. С детства она слышала об этой ужасной болезни, против которой люди бессильны. Теперь ею был болен ее единственный обожаемый сын. Смерть следовала за ним по пятам, готовая поймать в свои когтистые лапы. Но она должна бороться! Она должна любой ценой спасти его! Невозможно, чтобы наука оказалась бессильной! Должен быть способ спасти его, и он должен быть найден! Доктора, хирурги – за советом обращались ко всем, но каждый раз лечение оказывалось бесполезным.
Когда несчастная мать поняла, что люди бессильны ей помочь, она обратилась к Богу. Только Он мог сотворить чудо! Поэтому она должна заслужить Его вмешательство. Она и по натуре-то была набожна, а теперь окунулась в православие со всем пылом и решимостью.
Жизнь при дворе сделалась строгой, если не сказать – суровой. Праздники устраивались редко, число публичных мероприятий, на которых должна была появляться царская чета, свели к минимуму. Семья постепенно стала жить в изоляции от двора, в своей скорлупе.