При свете дня
Шрифт:
Это можно увидеть на одном примере, хотя таких примеров найдутся сотни и тысячи. И вообще советую достать и прочитать книгу С. П. Мельгунова «Красный террор в России».
Жила в маленьком городке Тверской губернии некто Р. Пластинина (Майзель), имела она самую мирную и гуманную профессию, она была фельдшерицей. Но вот ее «призвала революция», и она превращается в чудовище, в палача. Вместе со своим новым мужем Кедровым они в Вологде и Архангельске отправили на тот свет тысячи россиян. Древнее и славное село Холмогоры они превратили в усыпальницу русской молодежи, а Ревекка Майзель-Кедрова лично застрелила 87 офицеров, 33 обывателя и потопила баржу с 500 беженцами…
В Киеве была знаменита
Конечно, Ленин знал, что говорил, утверждая, что еврейская интеллигенция российских городов (преимущественно молодежь), наполнив собой бесчисленные губернские, уездные и просто городские ЧК, спасла революцию.
Н. Я. Мандельштам пишет об этом явлении в своих «Воспоминаниях»: «Мальчишки, делавшие в те дни историю, отличались мальчишеской жестокостью».
«Почему именно молодых легче всего превратить в убийц? Почему молодость с таким преступным легкомыслием относится к человеческой жизни? Это особенно заметно в роковые эпохи, когда льется кровь и убийство становится бытовым явлением. Нас (!) науськивали как собак на людей, и свора с бессмысленным визгом лизала руки охотнику. Антропофагская психика (антропофагия — людоедство, каннибализм. — В. С.) распространялась как зараза…» Антропофагия распространялась как зараза потому, что она шла сверху, всячески поощрялась, предписывалась, рекомендовалась, культивировалась, романтизировалась, а охотник, которому «свора лизала руки», — кто? Кто всячески поощрял, предписывал, рекомендовал, культивировал, приказывал, спускал директивы? Великий вождь и учитель всех трудящихся. Каннибальское кровопролитие даже воспевалось в стихах. Открываем томик Михаила Светлова.
Стихотворение называется «Пирушка».
Хорошо нам сидеть За бутылкой вина И закусывать Мирным куском пирога.Хорошо, конечно, захватив Россию и став хозяевами положения, расстреляв русского царя, есть российские пироги. Но с кем же пирует поэт? А вот с кем пирует Михаил Аркадьевич:
Пей, товарищ Орлов Председатель ЧК. Пусть нахмурилось небо, Тревогу тая, — Эти звезды разбиты Ударом штыка, Эта ночь беспощадна, Как подпись твоя.Ну, Орлов — это, конечно, псевдоним, как и у поэта Светлова.
Нетипично было в те годы, чтобы подлинный Орлов был председателем ЧК и подписывал приговоры своей беспощадной подписью. Но читаем стихотворение дальше:
Приговор прозвучал, Мандолина поет, И труба, как палач, Наклонилась над ней.Так вот, под мандолину и выносились приговоры ЧК:
«…расстреливать заговорщиков и колеблющихся (!), никого не спрашивая и не допуская идиотской (следственной? судебной? — В. С.) волокиты. ЛЕНИН 22.8.1918».
Телеграмма эта, правда, не Орлову, а в Саратов Пайкесу, но это не имеет значения. Тем более что скоро и Саратов прозвучит в стихах Михаила Светлова. А приговоры выносились не единицам.
Не(«Ундервуд» — марка пишущей машинки тех времен.) Какова емкость поэтического образа! Чернила орловской подписи сразу превращаются в кровь на штыке, а стрекотанье пишущей машинки, отпечатывающей имена обреченных (а что же еще могла отпечатывать машинка в ЧК?), переходит сразу в стрекотание пулемета.
Но читаем стихотворение:
Расскажи мне, пожалуйста, Мой дорогой, Мой застенчивый друг, Расскажи мне о том, Как пылала Полтава, Как трясся Джанкой, Как Саратов крестился Последним крестом.Миленькая картинка. И председатель ЧК, оказывается, милый, застенчивый человек, интеллигент и очкарик. А пылают и трясутся не заморские, не вражеские ведь города, а мирная, тихая Полтава, и среди родной России, на берегу родной Волги, Саратов вынужден креститься последним крестом.
А это разве двусмысленно:
Как без хлеба сидел, Как страдал без воды Разоруженный Полк юнкеров…Надо вникнуть в то, о чем тут написано. Юнкера — это юноши, русские, светловолосые, в белых гимнастерках, жертвенная часть русской интеллигенции. Из них, разумеется, нельзя было бы рекрутировать сотрудников ЧК. И вот их, оказывается, разоружив, уморили голодом и жаждой. А теперь сладко вспоминать об этом за мирным куском пирога: «а помнишь, как мы их, сволочей, с голоду уморили? Как пить им не давали, гадам, контрам, они и подохли все. Выпьем, что ли, товарищ Орлов?» Ты, кто руки свои Положил на Бахмут, Эти темные шахты благословив…
Ну, то, что председатель ЧК положил руки на Бахмут, это понятно. И не только на Бахмут, на всю страну положила руки ЧК.
Шахты — темные, значит они не работают. Да и правда, кто же копошился в шахтах в восемнадцатом, в девятнадцатом годах… Тогда что же за благословение темным шахтам со стороны председателя ЧК Орлова? Зловещее благословение. И не тот ли это Орлов, который к 1938 году был уже генералом НКВД и, находясь в Испании, сбежал от Сталина и скрывался 25 лет, а потом написал книгу воспоминаний «Тайные преступления Сталина»? А сам он, значит, никаких преступлений не совершал и звание генерала НКВД заслужил, играя на мандолине? Там же расшифровывается его псевдоним:
— …Трудная какая-то фамилия, не могу вспомнить, впрочем, кажется, Фельдбин.
Важно было иметь в каждом отделении ЧК надежных людей, но все же это не полки, не дивизии. Ленину с его сообщниками повезло еще и в том, что нашлись полки, которые воистину спасли революцию. Это регулярные, дисциплинированные, хорошо обученные части Латышских стрелков. Название это, наверное, слышали все, но не все знают, откуда эти стрелки взялись и почему и как они помогли революции, спасли ее.
У меня в руках рукописная работа Анатолия Кузьмича Булева, написанная им во время пребывания в лагере. При необходимой литературной доработке она годилась бы на какую-нибудь диссертацию или на издание отдельной брошюрой. Мы не будем перегружать наш очерк о великом вожде побочными отступлениями, возьмем из рукописи только самые необходимые сведения.