При свете луны

Кунц Дин Рей

Дилан вновь вышел из ванной, на этот раз чтобы достать из чемодана чистую одежду.

– Кому он машет? – спросила Джилли.

– Никому, это спазматическое, – объяснил Дилан. – Что-то вроде лицевого тика. Иногда он может стоять так часами.

Приглядевшись, Джилли увидела, что запястье Шепа не напряжено, кисть болтается, чего не бывает, если кто-то машет рукой, приветствуя знакомого или прощаясь с ним.

– Это означает, что он сделал что-то плохое? – спросила она.

– Плохое? Потому что он встал в угол? Нет. Просто он хочет успокоиться. Слишком много впечатлений, новой

информации. Он не может все это переварить.

– А кто может?

– Вставая в угол, Шеп ограничивает информационный поток, поступающий от органов чувств. Сужает окружающий мир до очень ограниченного пространства. Успокаивается. Чувствует себя в большей безопасности.

– Может, и мне нужен такой уголок?

– Приглядывай за ним. Он знает, я не хочу, чтобы он… куда-то отправился. Он хороший мальчик. Обычно делает то, что ему говорят. Но я боюсь, что все это складывание, свертывание… вдруг он не может контролировать свой новый талант, как не может контролировать руку.

Шеп, стоя в углу, махал, махал, махал…

Сдвинув ноутбук, развернув стул так, чтобы Шеп оставался в ее поле зрения, Джилли ответила:

– Можешь на меня положиться.

– Да. Я знаю.

От ее внимания не ускользнула прозвучавшая в голосе Дилана нежность.

А его теперь уже прямой взгляд был таким же оценивающим, как и бросаемые исподтишка прошлой ночью, после остановки на заправочной станции в Глоубе.

И когда Дилан улыбнулся, Джилли поняла, что она улыбнулась первой, а он лишь отреагировал на ее улыбку.

– Вы можете на меня рассчитывать, – сказал Шеп.

Они повернулись к нему. Он по-прежнему смотрел в угол, все так же махал рукой.

– Мы знаем, что можем рассчитывать на тебя, – ответил Дилан брату. – Ты никогда меня не подведешь. Так что оставайся здесь, хорошо? Только здесь, не там. Никакого складывания.

Но Шеп, похоже, уже сказал все, что хотел.

– Так я пошел в душ. – Дилан начал поворачиваться к двери ванной.

– Девять минут, – напомнила ему Джилли.

Новые улыбки. Он вернулся в ванную со сменой чистой одежды.

Держа Шеперда в поле зрения, изредка поглядывая на него, Джилли путешествовала по Сети в поисках сайтов, связанных с улучшением мозговой деятельности, остроты ума, памяти… всего, что могло вывести ее на Франкенштейна.

К тому времени, когда Дилан вернулся, приняв душ, чисто выбритый, в чистых брюках цвета хаки, гавайской рубашке навыпуск, на этот раз в красно-коричневую клетку, поиски Джилли уже дали конкретный результат: она нашла несколько статей, в которых шла речь об использовании микрочипов для расширения человеческой памяти.

Как только Дилан уселся рядом с ней, она ввела его в курс дела.

– Они уверяют, что со временем мы сможем хирургически имплантировать в мозг порты данных, а потом, в любой момент, вставлять в них информационные карточки и считывать с них все, что нужно.

– Информационные карточки.

– К примеру, если хочется спроектировать собственный дом, ты вставляешь карточку, на самом деле это чип, набитый информацией, и мгновенно получаешь необходимый объем знаний по архитектуре и строительству, которые позволят разработать

соответствующие чертежи. И я говорю обо всем, начиная от эстетических соображений до расчетов прочности фундамента, плюс конструктивные элементы канализационной системы и системы кондиционирования.

На лице Дилана отразилось сомнение.

– Так они уверяют?

– Да. Если ты захочешь узнать все, что только можно, о французской истории и искусстве перед тем, как первый раз посетить Париж, достаточно воспользоваться соответствующей информационной карточкой. Они заявляют, что это неизбежно.

– Они кто?

– Умные люди, исследователи из Кремниевой долины [36] .

– Те самые, что подарили нам десять тысяч лопнувших компаний в области высоких технологий?

36

Кремниевая долина– название территории к югу от Сан-Франциско, где сконцентрировано высокотехнологическое производство и ведутся масштабные исследования. В Кремниевой долине созданы персональный компьютер, микропроцессор, контактные линзы, музыкальный синтезатор и многое, многое другое.

– То были в основном профессиональные мошенники, жаждущие власти зануды, шестнадцатилетние авантюристы, не настоящие исследователи.

– Я по-прежнему сомневаюсь. А что говорят по этому поводу нейрохирурги?

– Как это ни удивительно, многие убеждены, что со временем подобное станет возможным.

– И что они подразумевают, говоря «со временем»?

– Кто-то считает, через тридцать лет, другие – через пятьдесят.

– Но какое отношение все это имеет к нам? – спросил он. – В мой череп никто порт данных не устанавливал. Я только что помыл голову, заметил бы его.

– Не знаю, – призналась она. – Но чувствую, если это и не та самая, нужная нам тропка, то, продвинувшись по ней, я обязательно набреду на нужную, а вот она приведет меня к исследованиям, которыми занимался Франкенштейн.

Дилан кивнул:

– Не знаю почему, но у меня то же чувство.

– Интуиция.

– Куда уж без нее.

Джилли поднялась из-за стола.

– Продолжишь, пока я приведу себя в порядок?

– Девять минут.

– Невозможно. Мои волосы на такое не согласятся.

* * *

Рискуя сжечь кожу на голове, очень уж близко поднося к ней фен, Джилли вернулась в спальню, свеженькая и похорошевшая, через сорок пять минут. В светло-желтом, тоненьком, без рукавов, обтягивающем, как вторая кожа, свитере и скроенных по фигуре джинсах, показывающих, что пока ей еще удается избегать проклятия женской половины ее семьи – большой зад и ягодицы не превратились из аккуратных канталуп [37] в тыквы-рекордсмены. На ногах у Джилли были белые легкоатлетические туфли с желтыми, под цвет свитера, шнурками.

37

Сорт дынь.