При виде тебя

Давыдова Ника

– Чтобы ты еще раз, сваливая все на "так надо" разбил мне сердце?

– Я обещаю, что такого не повторится, - твердо произнес Воронов.

Я вздохнула;с одной стороны, я подсознательно надеялась на такой разговор и у себя в мыслях все ему прощала, но с другой стороны, часть меня боялась, что в результате все опять вернется к разбитому корыту. Когда от моего " я тебя люблю" просто отмахнулись, меня это очень сильно ранило. Дома, заливаясь слезами, я пыталась хоть как-то обосновать, почему я так сказала. Ведь невозможно полюбить так человека, если вы и толком-то не знаете друг друга. Я, например, понятия не имела, что любит Саша, какой цвет ему нравится или какое его любимое блюдо.Но зато знала, что когда он улыбается,

от уголков глаз разбегаются длинные лучики морщинок, когда о чем-то думает, несознательно поглаживает левое запястье около кромки часов, немного морщится, когда слышит запах слишком приторных духов мимо проходящей девушки... Я могу перечислять бесконечно. Из этих маленьких черт, гримас, привычек как-то выстроился человек, рядом с которым сердце начинало биться безумно часто, и хочется, чтобы он был рядом всегда. И складывалось независимо от разума слово "люблю".

– Хорошо, я готова начать заново, - я посмотрела в его вспыхнувшие надеждой глаза, - А теперь отвези меня домой, пожалуйста.

– Ладно, - хмуро согласился он.

Вечером мне пришло СМС от Ворона: "Кино или театр?"

Глава 15

Саша отложил очередной договор и устало откинулся на спинку кресла. Часы показывали половину десятого вечера, а нерешенных проблем меньше не становилось. Впрочем, как и вчера, позавчера и месяц назад. Мужчина растер ладонями лицо, пытаясь хоть как-то отогнать усталость. Встал, чтобы сделать очередную чашку кофе, и тут же зазвонил телефон:

– Да?

– Ворон, я прислал тебе на почту новые документы, посмотри, как можно скорее, - голос в трубке был таким же усталым.

– Что там?

– Угадай, - усмехнулся собеседник, - новый судебный иск и банковские счета.

– Что на этот раз? – Саша опустился в кресло, бездумно глядя в светящийся экран компьютера.

– Да все то же самое, только по новому кругу.

– Что там с нашими адвокатами?

– Работают. Но сам знаешь, если со сто девятнадцатой статьей мы еще можем разобраться, то с нарушением авторских прав все гораздо серьезнее.

– На уплату штрафа они не согласились? – забарабанил пальцами по столешнице Воронов.

– Нет, все наши предложения они отклоняют и единственное, что их устраивает – лишение свободы. Слушай, может, все-таки подашь в суд?

– Артем, у меня нет никаких доказательств, - раздраженно ответил мужчина, - все эти разработки были на домашнем компьютере, я нигде их не регистрировал, Алиса просто вынула жесткий диск и вуаля. Мои обвинения выглядят необоснованными глупыми попытками избежать правосудия. И, если ты помнишь, одно закрытое заседание все это успешно доказало.

– Вот же сучка, - в который раз выругался друг, - ты почему, когда на ней женился, не заметил ее гадючью натуру?

– Вот давай не начинать очередной разговор на тему молодости и глупости.

– Ладно. Но ты бы с ней поговорил. Все-таки, она бывшего мужа отправляет за решетку.

– Да, спасибо, что напомнил, - криво усмехнулся Воронов, - я с ней еще с апреля пытаюсь связаться напрямую. Как видишь, бесполезно.

– Э-эх. Ворон, но ты помни, что у нас через две недели первое заседание.

– И не забывал, - губы скривились в подобии улыбки от старого студенческого прозвища, прижившегося, кажется, навсегда.

Он все-таки дошел до кофейного автомата, но не сделал и глотка – кружка просто треснула у него в руке, облив почти что кипятком. Саша выругался и отправил осколки в мусорку. Спустя секунду туда же полетел облитый кофе пиджак. Мужчина собрал документы, выключил компьютер, так как понял, что на сегодня с работой можно закончить; он все равно в таком состоянии мало на что способен. Выходя из кабинета все-таки вынул из мусорной корзины свой пиджак – одежда не виновата в том, что ему хочется размозжить об стену чье-нибудь лицо.

Любое

упоминание о бывшей жене приводило его в дикую ярость и пробуждало тупую незатихающую боль в груди. Почти семь лет он старался не вспоминать ее, не воскрешать в мыслях ее лицо, чтобы вновь не переноситься в прошлое, не переживать заново все события, но она мелькала то там, то тут, неизменным призраком присутствуя даже около могилы дочери. Он видел ее издалека под ручку со своим новым мужем на крупных мероприятиях, встречал в газетных заметках и интернет-новостях. И каждый раз ему хотелось подойти и спросить, сожалеет ли она хоть чуть-чуть, осознает ли хоть немного свою потерю? Но усилием воли останавливал себя, понимая, что уж эта лицемерная, как оказалось, дрянь давно запихнула все свои настоящие чувства куда подальше.

И ведь она тоже его не трогала, избегала, не отвечала на вопросы журналистов. Но вдруг все изменилось. Сначала она обвинила его в домашнем насилии и дальнейших угрозах ее жизни, а потом пришел иск от компании ее мужа о нарушении авторских прав и плагиате одного проекта, который Воронов запустил буквально полтора года назад. Он помнил, что идея родилась у него еще очень давно, он даже как-то еще обсуждал ее с Алисой, когда только начинал подниматься, и компания стала приносить стабильный доход. Все наработки не выходили дальше порога дома – это было вдохновение чисто для себя. А потом авария, кома, известие о том, что Оля погибла, побег жены, суд, развод... когда все кое-как улеглось, он обнаружил, что было утеряно несколько важных клиентов и проектов компании. В числе общего бедлама пропажу своего домашнего жесткого диска он заметил слишком поздно. Бывшая жена натурально его обокрала. И было все это сделано с таким умом, что ни один суд не подкопается, потому что все было только в стадии идеи, никем еще не заверенных. Воронов тогда не стал подавать иски, сохранив все еще какие-никакие чувства к Алисе. Видимо, зря.

Три года назад он вспомнил о своей идее и решил довести ее до ума, тем более, в тот момент действительно хотелось что-то для себя, куда можно уйти с головой. И ведь все получилось! Пока не началась вся эта невероятная эпопея с судами, когда вдруг оказалось, что предприниматель Илья Устинов имел в разработке точно такой же проект. А Алиса решила построить из себя жертву, которая лишь спустя долгих семь лет смогла найти в себе силы признаться, каким на самом деле ужасным человеком является Александр Воронов. Он даже где-то слышал, что она собирается пойти на какую-то передачу, чтобы всей стране рассказать о монстре, скрывающимся под его личиной. Ее муж, Устинов, видимо, рассчитывал подмять его компанию под себя после ареста. То, что таковой будет, никто не сомневался. Предприятие, которое открыл Саша, давно уже получило прибыль на гораздо большую сумму, чем один миллион рублей, а это значило ужесточение мер наказания по статье.

И как выбраться из этого мужчина пока представлял очень и очень смутно. Был договор с Тихомировым, который обещал помочь, если он женится на его дочери и, фактически, отдаст половину акций. И это был выход, и он не стал бы терять его даже из-за тысячи придирок Кати. И когда она заявила, что им надо расстаться, отпустил, хотя было очень трудно это сделать, и где-то в сердце что-то тягостно заныло. Потом были встречи с адвокатами, очередные претензии и ярость, гнев, тоска, накрывающие с головой. Тогда Ворон поддался на навязчивые приставания своей фиктивной невесты, которая уже чуть ли вся не извелась, не понимая, почему какой-то мужик игнорирует ее, такую красивую и сногсшибательную. Правда, в постели она его не очень впечатлила, зато малолетняя дурочка, которая к тому же успела где-то накуриться, выдала очень интересную информацию о том, что Тихомиров с Устиновым заключили между собой тоже какой-то договор, в результате которого первый получает еще большую выгоду, а она огромную кучу денег, когда Воронов сядет в тюрьму.