При загадочных обстоятельствах
Шрифт:
— Просто, товарищ капитан. Радиатор у моего самосвала немножко перегревается, парит. Первым рейсом зерно сдал — возвращаюсь из райцентра. Решил водички подлить, чтобы не запарился движок. Остановился у Крутихи, где всегда воду беру, Спускаюсь под мостик, а там кто-то передо мной черпал, муть со дна поднял. Прошел метра два к камышу. Присматриваю, где бы поглубже место найти. Вижу — в прогалине между камышами приклад ружья под водой. Там сантиметров двадцать глубина, не больше. Разулся, забрел в речку — кулацкий обрез! Сразу — в кабину
Завязался оживленный разговор. Участковый привел двух понятых, и Бирюков стал оформлять протокол добровольной выдачи Тропыниным ружья. Едва только понятые расписались, зазвонил телефон. Бригадир Гвоздарев ответил и передал трубку Бирюкову.
— Антон Игнатьич, вот какое дело… — встревоженно заговорил на другом конце провода Слава Голубев. — Барабанов не появлялся у Кости Ляпина.
— А уговор между ними был насчет денег?
— Был, но Барабанов за деньгами не приехал. — Голубев вздохнул. — И из райпотребсоюза никто в Серебровку не звонил. Очередь Барабанова на машину подойдет только через месяц.
— Ты, Слава, ничего не напутал?
— Путать нечего. От Ляпина я сразу заехал к председателю райпо. Он всех опросил, кто с машинами связан. Никто о Барабанове ни сном ни духом не знает. Мигом позвонили на оптовую базу в Клещиху. И там Барабанов не был.
— Подожди, Слава. — Бирюков повернулся к бригадиру: — Витольд Михайлович, с кем из райпотребсоюза говорил Барабанов насчет машины?
Гвоздарев встревожился.
— Я сам разговаривал. Позвонила оттуда женщина, назвалась секретаршей. Потом передала трубку будто бы председателю правления райпо. Тот мне все рассказал, а я передал Андрею, что слышал. Барабанов сразу недостающие деньги стал занимать по селу.
— Сколько денег он с собою повез?
— Деньги у него в райцентре на сберкнижке лежали. Но, видно, недостаточно. Тысячи полторы он в Серебровке занял. Я тысячу дал, да еще, по-моему, у кузнеца Андрей пятьсот перехватил.
— У кузнеца Андрюха четыреста взял, а еще сотню — у деда Лукьяна Хлудневского, — уточнил Тропынин.
Бирюков, морщась, потер висок и сказал в трубку;
— Слава, с другого телефона позвони сейчас в сберкассу: был ли там Барабанов? Результат сразу мне. Я жду.
Вскоре снова послышался голос Голубева:
— Барабанов в сберкассе не был.
— Вот что, Слава… — Бирюков опять потер висок. — Передай следователю Лимакину, пусть немедленно возьмет Онищенко с Барсом, экспертов… Словом, полностью оперативную группу. И, начиная от речушки Крутихи до серебровской пасеки, прочешите весь березняк глубиной метров на тридцать вправо от дороги. Каждый кустик проверьте. Скажи следователю, я просил. Понял?
— А слева от дороги не надо? — уточнил Голубев.
— Слева — жнивье, там искать нечего.
— А в кустах что?..
— Что найдете, все наше будет.
— Понятно.
Бирюков положил трубку и встретился взглядом с любопытно насторожившимся Тропыниным:
— Тебе, Сергей
— Конечно!
— Давай, не трать время.
Тропынин, запнувшись за порог, выбежал из кабинета. Насупившийся Кротов тревожно спросил:
— Полагаете, организованное преступление?..
— Кажется, Михаил Федорович, очень ловко организованное, — ответил Антон.
— Каковы ближайшие планы?
— Все будет зависеть от того, что обнаружит оперативная группа между Крутихой и пасекой.
— Будем ждать результата?
— Нет, сложа руки сидеть не будем. Сделаем осмотр жилых и хозяйственных помещений Екашева. — Антон посмотрел на бригадира: — Витольд Михайлович, вы, случаем, не депутат сельского Совета?
— Депутат, — ответил Гвоздарев.
— Прекрасно. С понятыми и в вашем присутствии поищем у Степана Екашева самогонный аппарат. Быть может, при этом посерьезней что-либо найдем.
11. Барс свое дело знает
Тропынин подъехал к Крутихе почти одновременно с оперативной группой. Подробно рассказал все следователю и стал наблюдать за оперативниками. Те что-то измеряли, высчитывали, фотографировали. Прошли через мост на другой берег и опять начали измерять, подсчитывать, фотографировать. Тропынин поскучнел и стал разглядывать красивую овчарку, которую держал за поводок пожилой милицейский сержант. Не вытерпев, спросил:
— Много жуликов поймал?
— Девять задержаний на границе и здесь двадцать четыре, — ответил сержант.
— Ого! Знает свое дело, а?..
— Знает.
— А чего демобилизовали с границы?
— По ранению, — сержант погладил на левом боку собаки широкий заросший шрам. — Видишь, пуля прошла.
Тропынин присвистнул. Восхищенно поразглядывав Барса, он поднялся на подножку своего самосвала и крикнул разговаривающим на мостике оперативникам:
— Эй, начальство! Мне зерно возить надо…
Белобрысый молодой следователь махнул рукой — поезжай, дескать. Самосвал, лихо развернувшись, запылил в сторону Серебровки. Резво спускавшийся с пригорка встречный «Москвич» испуганно вильнул и осторожно проехал мимо стоящих на мостике оперативников.
Зеркальная гладь воды у мостика желтела редкими пятнами опавших листьев. На одном из них растерянно елозила божья коровка с черными крапинками на глянцевито-красной спине. Метрах в шести, раскачивая спелыми метелками, шелестел густо затянувший речку белесый камыш, за которым скрывалась водная прогалина, где Тропынин наткнулся на старый винтовочный обрез. Несколько тонких камышинок перед ней надломленно склонили макушки. Приглядываясь к ним, эксперт-криминалист Семенов сделал шаг в сторону по мосту и сказал: