Причал моей осени. Балансируя на краю
Шрифт:
— «Твоя», Лер, мы же вроде определились, — он берет мою руку в свою ладонь и оставляет короткий поцелуй на запястье. — Тебе не о чем беспокоиться. Тебя она не тронет никаким образом, я обещаю.
— Все это ставит меня в неприятное положение…
— Это было в первый и последний раз. Ее больше не пропустят в «Эларию», охрана предупреждена.
Наш разговор обрывает телефонный звонок, Адашев выпускает мою руку и принимает вызов.
— Слушаю, Алексей Семенович, — тон его голоса меняется, появляются жесткие, ледяные нотки разительный контраст с тем, как он разговаривает со мной. — Конечно. Это прекрасные новости.
— И что же?
— Еще один шаг на пути к разводу. Поддержишь меня?
— Все так сложно?
— Увы, да. Но к счастью решаемо. — Усмешка скользит по его губам, а взгляд задерживается на моих, снова запуская целый калейдоскоп мыслей, неразумных, продиктованных лишь неуместным желанием снова ощутить прикосновение его губ, и чувство защиты, которое они дарили.
Полнейшее сумасбродство, за которое я обязательно расплачусь позже.
Глава 17
Наш ужин с Лерой прошел если не отлично, то очень близко к этому, она постепенно начала оттаивать и уже без страха и напряжения искренне улыбаться и смеяться над моими шутками. С ней было легко и приятно. Я уже и забыл, что так бывает. В конце вечера отвез ее домой и снова сорвал поцелуй, едва сдержавшись, чтобы не напроситься на поздний кофе. С ней не хотелось спешить, хотелось насладиться, растянуть удовольствие.
С утра ничего не предвещало каких-либо столкновений с собственной родней, даже Тимур сегодня был занят вопросами бизнеса своего отца и в Эларии, в которой он значился моим заместителем, не появлялся.
— Привет, брат! — раздалось со стороны двери и я, оторвав взгляд от документов, скрипнул зубами.
— Шамиль, — произнес, смотря на своего старшего двоюродного брата.
Так уж получилось, что у моего отца было два старших брата, самый старший Марат — умер, когда его сыну Шамилю было двенадцать лет, второй брат — отец Тимура дядя Закир жив и здравствует по сей день, чему я искренне рад.
— Что тебе нужно? — спросил без долгого приветствия.
— Не очень ты гостеприимен Дар. Разве так встречают гостей? — и ехидная усмешка растеклась по его лицу.
— Прости. Но ты никогда не появляешься просто так. Чай кофе? Виски?
— Чай, — произнес, опускаясь в кресло напротив, — черный без сахара. — И дождавшись, когда я сделаю заказ на кухне, продолжил. — Так что у тебя за проблемы с Тагаевым? Дядя Закир переживает за тебя.
— Он мог и сам это озвучить, а не посылать тебя.
— С тобой трудно, Ильдар, ты не признаешь авторитета старших. Так нельзя, — у нас с Шамилем всегда были непростые отношения, мы очень часто конфликтовали и занимали разные позиции по одному и тому же вопросу, а сейчас затронутая им тема и вовсе была для меня, как красная тряпка для быка.
— Где, сука, были эти «старшие», когда моя мать умирала? — прорычал, подавшись вперед, сжав от вскипевшей злости кулаки. — А когда умирал отец? Где были твои «старшие», которых я должен уважать?
— В тебе очень много бессмысленной обиды, брат, — ответ был произнесен совершенно ровным тоном, спокойствие в Шамиле раздражало меня ещё больше,
— Тебе бы проповеди читать, — я откинулся на спинку кресла, изо всех сил стараясь успокоиться. — Хорошо выходит. Ты бы имел успех. Но не трать свои слова и свой талант на меня. Я своей позиции не изменю.
— Отбросим на время эти старые распри. Ты не ответил, так что у тебя с Тагаевым?
— Все как обычно, он сует свой нос в мои отношения с Камилой и пытается меня запугать тем, что оставит без штанов в случае развода. Не знаю, что так обеспокоило дядю Закира, все это тянется уже не один год и всем давно известно.
— Значит, есть что-то ещё, что вышло за рамки ваших привычных конфликтов. Подумай, Ильдар, как исправить положение, я не хочу вмешиваться, но мне придется, если последствия могут коснуться всей семьи.
— Это все? — спросил, давая понять, что продолжать этот бессмысленный разговор я не намерен.
— Пока да, — произнес, поднимаясь со своего места. — Рад был тебя видеть, брат. Будь осторожен с Тагаевым.
Шамиль ушел, но я был бы наивен, полагая, что это был наш последний разговор. Если Шамиль появился в городе, то это надолго и это сука могло стать проблемой. Миротворец хренов.
Легко рассуждать о прошлом и будущем, когда не ты искал по району пустые бутылки, чтобы отмыть их, сдать и купить домой булку хлеба. Шамиль в это время со своей матерью рос в сытости под крылом деда. А я вместе с мамой были изгоями для семьи Адашевых, грязная девка и ее выблядок, так говорил про нас дед.
Мой отец был младшим из сыновей, тогда ещё были сильны традиции и браки заключались по воле родителей, через сватовство. Отец отказался жениться на той, которую выбрал для него дед. А потом и вовсе признался, что у него уже есть женщина, которую он любит и которая ждет от него ребенка и с которой хочет связать свою жизнь, мама уже была беременна мной. Дед рассвирепел, у них произошел грандиозный скандал и отец ушел из дома. Ушел, прихватив какие-то деньги, которые ему со слезами на глазах сунула в руки бабушка. А когда об этих копейках узнал его отец, то разозлился ещё больше. Тогда разразился второй скандал, несравнимый по своей силе с первым, после которого они уже не общались. Отец пошел работать на завод обычным работягой, в отместку деду сменил имя и женился на моей матери. И до конца жизни не разговаривал со своим отцом и братьями. Такова была цена за семейное счастье моих родителей.
Впервые родственников со стороны отца я увидел на его похоронах, а потом, когда умерла мама и меня забрал к себе дядя Закир, деда к тому времени тоже уже не стало, а бабуля тяжело переживала его потерю.
— Тебе надо изменить отчество, твой отец Давид, а не Сергей, — как-то произнес дядя Закир за ужином.
— Это была его воля, дядя, сменить имя. Кто я такой, чтобы идти против воли отца.
— Ну, упертость у тебя явно от него. Главное, чтобы глупость его тебе не передалась, — усмехнувшись, произнес дядя, излишне сосредоточенно вглядываясь в мои глаза.