Причал моей осени. Балансируя на краю
Шрифт:
— Если ты сейчас же не уйдешь, я тебе мозг по асфальту раскидаю, — руки нервно дрожали, меня всю колотило от страха и от мысли, что он хоть ещё раз посмеет до меня дотронуться. Но больше всего меня пугало ещё и то, что в сознании навязчиво крутилась мысль, «А что если он искренен, а что если он на самом деле решил все исправить и все будет хорошо», абсолютно поганая мысль.
— Лер, ты чего? Малышка моя.
— Я сказала, отойди! — заорала так, что голос сорвался, больно обжигая связки, и замахнулась, делая пару шагов вперед. Данилов в замешательстве отступил, видимо не рассчитывая на такой
Не зря мне когда-то знакомый, изучавший в то время уголовное право и криминологию сказал, что преступления, совершенные женщинами, отличаются особой жестокостью, а каждое восьмое и вовсе с элементами пыток и садизма. А с учетом того, что в процентном соотношении бытовое насилие, либо насилие совершенное на бытовой почве в 85 % случаях совершают именно женщины и только в 77 % мужчины, то это довольно весомый факт более жестокой природы женского пола. Тогда я отчаянно с ним спорила не в силах поверить сухой статистике, сейчас же я готова была лично поднять этот печальный процент. Но от отчаянного шага меня спасли, совершенно неожиданно, в момент, когда совершенно не ждешь уже никакой помощи.
— Уважаемый, — Голос Ильдара Сергеевича разрезал напряженную атмосферу, — отойдите от девушки, иначе я буду вынужден вызвать охрану. — Своим уверенным звучанием заставляя Данилова нервно сглотнуть. Трусливая пакостливая тварь, как же меня угораздило-то за него замуж выйти? В каком анабиозе находился мой мозг и какая сахарная вата была его заменой на тот период. Почему мы становимся слепыми доверчивыми щенками, когда дело касается чувств? — Валерия, вы не пострадали? — твердые и покровительственные нотки в тоне Адашева заставили, наконец, перевести взгляд на него и опустить свое импровизированное оружие.
— Нет.
— Хорошо. Подойдите ко мне.
Я с опаской двинулась к Ильдару Сергеевичу, опасливо косясь на Данилова, готовая все так же среагировать на любой его жест, но он неподвижно стоял неподалеку и взирал на меня, наполненным злостью взглядом, обещая неминуемую расправу и за отказ идти с ним, и за унижение.
Адашев забрал из моих рук ножку от стола, которую я все ещё сжимала и, отставив ее в сторону, покровительственно приобняв за плечи, повел к своей машине.
Глава 8
— Держите, — Ильдар Сергеевич протянул мне пачку влажных салфеток, как только мы сели в машину, не сразу поняла зачем, но опустив взгляд на свои руки, обнаружила, что ладони чем-то испачканы. — Назойливый ухажер? — поинтересовался он, выворачивая руль, выезжая с парковки.
— Нет. Муж. К сожалению. — Последнее добавила на автомате. Все ещё думая о том, как быстро жертва может стать агрессором, если ее загнать в угол и не оставить даже иллюзию выбора.
— Надеюсь, бывший? — Бросил взгляд на мои пальцы, отметив отсутствие обручального кольца. Которое сняла в ту же ночь, когда ушла из дома, находясь в незнакомой обстановке дешевого хостела,
— Я тоже на это надеюсь, — произнесла тихо, отводя взгляд в сторону и нервно комкая в руках использованную салфетку, испытывая дискомфорт в обществе этого мужчины. Прекрасно понимая, что мы с ним находимся на разных уровнях, а в мире, где правят деньги, действует железное правило «у кого они есть тот и сильней», а может я просто становлюсь как Ленка подозрительной и пугливой. Не знаю, чем обусловлена моя реакция на Адашева, но я знаю одно, что у меня уже выработалась стойкая связь между силой агрессией и насилием. А ещё я не просто надеялась, что Данилов окончательно стал для меня бывшим, я в этом была уже уверена. Я не вернусь к нему и это сто процентов.
Разочарование в человеке чаще всего происходит не в один день, оно копится сначала вроде бы из мелких обид, невнимания, обесценивания, каких-то поступков, постепенно перерастая во что-то большее, уже непреодолимое, то, что уже невозможно простить и не возможно не замечать. Все это длиться до тех пор, пока пресловутые розовые очки не разбиваются окончательно, больно раня душу, сердце, в моем случае ещё и тело, вместе с тем открывая вид на совершенно неприглядную действительность. Данилов оказался тварью, причем низкой и трусливой. И это реальность, с которой нет смысла бороться, ее надо просто принять и двигаться дальше.
— Адрес? — голос Адашева вырвал меня из собственных невеселых мыслей, заставляя отвернуться от окна.
— Остановите на любой автобусной остановке, я вызову такси. Не хочу вас ещё больше напрягать.
— Бросьте.
— Вам и так пришлось вмешаться во все это.… И…
— Валерия, я не кусаюсь, — он улыбнулся, стараясь, разрядить напряжение, что тонкой дымкой витало в воздухе, наверняка приняв мою растерянность за страх. Оно и не удивительно, наверное, эта эмоция стала уже рефлекторной и отражается красной строкой на моем лбу. — Правда, могу поклясться.
— Ипподромная 63. Простите ещё раз.
— Вам не стоит извиняться. Только лишь поблагодарить, — произнес с едва заметной улыбкой и я, встретившись с ним взглядом, внутренне споткнулась, неожиданно воспоминая, почему работая три года назад в «Эларии» старалась как можно меньше контактировать с владельцем. Тогда этот мужчина завораживал, заставлял меня теряться, вызывая какое-то странное и непонятное волнение. Вот и сейчас, под взглядом его серо-зеленых глаз, адреналин стремительно отступал, а трепетное смятение приходило ему на смену, пробуждая неуверенность в каждом своем движении, жесте, сказанной фразе.