Причастные - Скрытая угроза
Шрифт:
В полутьме, да еще когда трясет, цифры, записанные буквами, действительно от стихов не отличить.
Наконец часа через полтора машина остановилась. Нам позволили выйти, и я решил, что это конечная точка маршрута.
Странно выглядел их секретный объект. Небольшой поселок крайне убогого вида, с хрущевскими пятиэтажками, с жухлой травой по краям разбитого асфальта, с кривыми чахлыми яблоньками в садах. По улице двигались неопрятные угрюмые женщины, брели, покачиваясь, пьяные мужички, стояли тут и там ржавые трактора, другая уборочная техника - то ли действующая, то
– Это и есть секретный объект?
– поинтересовался я.
– Нет, это поселок, который его обслуживает. Неподалеку от объекта. Название поселка вам ни к чему.
"Твою мать!
– подумал я.
– Кто ж так работает? Считай, что я уже выяснил и название этого поселка, и место расположения твоего секретного объекта. И уж не знаю, как там ФСБ, а ЧГУ здесь появится, и очень скоро".
Но я, конечно, ничего такого не сказал, а скромно двинулся назад к нашей временной тюрьме на колесах, по пути стараясь как можно лучше запомнить каждую мелочь.
Подняв густые облака пыли, рядом с нами тормознул дребезжащий ЗИЛ-157 пятьдесят какого-нибудь года выпуска с драным брезентовым фургоном и полусгнившей мордой. Выскочивший оттуда водитель заговорил с Джемилем. Они общались по-курдски, и я мог только догадываться, что за разговор такой идет на повышенных тонах. Кажется, по поводу некоего груза, то ли доставленного не в срок, то ли вообще не доставленного на объект. Потом я заметил, что и детишки на дороге лопочут не по-русски, и проходившие мимо тетки бросили несколько фраз на том же непонятном языке. Ё-моё! Да это ж поселок курдов.
Потом мы поехали дальше, и путь был уже совсем коротким - полчаса максимум. Высадили нас перед воротами воинской части - обычными, зелеными, с еще не до конца полинявшими красными звездами. Кругом был лес, рассекаемый качественным, но очень узким шоссе, на котором едва-едва могли разъехаться два грузовика. Вышедший с КПП сержант судачил о том, что у него приказ пропустить только одну машину, поэтому "додж" пусть пока останется за воротами. Вот нас и попросили пересесть обратно в "лексус" вместе с Джемилем. А сопровождающих вроде бы собирались отправить назад. Все это заняло минуты полторы. Причем разговоры на двух языках велись весьма экспрессивно, и Филу ничего не стоило незаметно шепнуть мне:
– Ты уже включил свою игрушку?
– Да.
– Так давай ее сюда. Быстро!
– Что ты задумал?
Я всегда доверял Филу в подобных делах, но все-таки предпочитал хотя бы вкратце понять суть замысла.
– Там, - кивнул он за ворота, - ее обязательно засекут и будут неприятности. Вплоть до беготни со стрельбою. Бросим прямо тут.
Он достал пачку "Кента", протянул мне и совсем тихо, одними губами, проговорил: "Давай!"
Я понял, потянулся вроде как за сигаретой, аккуратно уронил черный кругляш датчика от пеленгатора в почти пустую пачку, потом улыбнулся и громко сказал:
– Издеваешься? Я же три дня, как бросил. И вообще, последнюю даже воры не берут.
А Фил, конечно, взял свою якобы последнюю,
– Поехали, - сказал Джемиль.
Ни дать, ни взять, Гагарин!
Что ж, поехали!
Территория воинской части выглядела почти обыкновенно. С первого взгляда видно было, что здесь базируются не танкисты, не ракетчики и не авиаторы - общевойсковики. А со второго взгляда ощущался специфический характер объекта. Уж слишком все было знакомо: и полоса препятствий, и более чем современный спортгородок с пятидесятиметровым бассейном и специально сохраненные, а то и специально возведенные развалины некоего промышленного объекта неясного (для большинства) назначения. Мне-то как раз все было предельно ясно. Перед нами во всем великолепии простирался учебный центр диверсионно-разведовательных групп.
Мы подъехали к штабному зданию и поднялись на второй этаж. В приемной командующего адъютант козырнул нам. Глядел он при этом на Джемиля, хотя тот, как и все прочие, ходил без формы. А в кабинете за столом нас ждал сам Ахман, собственной персоной. Хорошо хоть не в генеральском мундире. А то это было бы уж слишком.
– Здравствуйте, ребята, садитесь. Джемиль, останься. Остальные свободны.
Мы с Филом подсели к его столу друг напротив друга. Фил спросил разрешения закурить, а я представил друга:
– Это - Фил. Вы можете считать, что я и он - это одно лицо. Мы слушаем вас, Ахман.
– Крошка, по телефону ты говорил мне "ты".
– По телефону не так заметна разница в возрасте.
– Так не замечай ее и теперь.
– Я постараюсь, Ахман. Рассказывай.
– Сначала ты скажи, Крошка. Твою команду нанял Князь, правильно? Чтобы уничтожить Аристарха.
– Чтобы захватить Аристарха, - осторожно поправил я.
– Захватить в заложники и выдвинуть условия, но кто-то в ответ захватил Князя.
– Правильно, - сказал Ахман, - Князя захватили мои люди.
– Зачем?
– спросил я.
– Однажды Павленко спас мне жизнь. Долг платежом красен.
– Ясно. А потом, почему ваs твои люди попытались захватить Павленко.
– Потому что он не выполнил обещания.
– Какого обещания?
(Как лихо получалось у меня допрашивать этого старика! Без всякой подготовки, экспромтом.)
– Он сказал, что, как только убедится в собственной безопасности, сразу позвонит в Германию и добьется отмены смертного приговора Аджалану.
Ну вот, наконец и выяснилось, какая связь между Аджаланом и Павленко! Конечно, это был не допрос. Конечно, Ахман специально хотел подвести меня к самой главной теме. Но причем здесь Германия? Если я еще не сошел с ума, Аджалана судили в Турции.
– Куда он должен был звонить?
– переспросил я ошарашенно.
– В Германию, - повторил Ахман.
– Он не позвонил. Вот ты мне и скажи. Он хоть пытался?
– Он все время пытался куда-то звонить, - ответил я дипломатично и в то же время искренне.
– Но мы не могли ему этого позволить. Сам понимаешь. Заложнику дают трубку только в совершенно определенных случаях.