Причина успеха

Филдинг Хелен

Я решила, что мне нужно стать более жесткой. Все свои силы я отдавала занятиям, вечерами штудировала книги. Я поддерживала связь с Сафилой и Эдвиной Роупер из “Содействия”. Мириам, администратор лагеря в Сафиле, написала, что ее временный помощник уезжает в августе, и пообещала замолвить за меня словечко. Преподаватель с курсов предоставил мне блестящие рекомендации. В июне из “Содействия” пришло письмо с подтверждением: меня приняли на работу. Я сдала квартиру, со всеми попрощалась и 15 августа 1986 года уехала в Намбулу.

Глава 12

– Какой

смысл было работать все эти годы, если люди опять начнут умирать с голоду? – сказала Шарон.

На следующий день после того, как я ездила к Андре в Сидру, мы сидели в столовой и пили кофе после ужина. Сегодня пришлось работать допоздна – почти до полуночи. Все были на пределе. К нам прибыло четыреста новых беженцев из разных районов Кефти, и все они наперебой твердили о саранче и погубленном урожае.

– Думаю, мы должны продержаться несколько дней, открыть спасательные центры, привыкнуть к новой ситуации, – я пыталась говорить уверенно. – Мы отлично справляемся. Я очень горжусь тем, что вы сделали вчера.

Моя попытка произнести воодушевляющую речь повисла где-то над серединой стола и плюхнулась, как большая мокрая рыбина.

– Все это просто замечательно, но такого вообще не должно было произойти, – произнесла Линда, поджав губы.

– Рози в этом не виновата, – сказала Сиан. Шарон выглядела оскорбленной.

– Я этого и не говорю. Вовсе нет. Просто все так навалилось.

– Ты права. Во всем виновата система, – сказал Генри. – Тебе идет размазанная тушь, Сиан. Очень сексуально. Я весь горю.

Сиан с расстроенным видом стала тереть глаза. Обычно веселый Генри и тот сегодня поник. Бедняжка Сиан, педантичная чистюля, – у нее даже не было времени умыться! В другой день Генри не стал бы отпускать колкости, но сегодня атмосфера в лагере изменилась. Мы уже не были уверены друг в друге. Мне казалось, что я – плохой организатор. Другой на моем месте давно бы поставил всех на уши и добился результата.

– Если завтра радио по-прежнему не будет работать, я поеду в Эль-Даман, – сказала я. – Не волнуйтесь. Мы не допустим, чтобы случилась еще одна катастрофа. – Опрометчивое обещание. – А пока мы должны показать, на что мы способны.

– Кому показать? Кому мы должны показать? – спросила Линда.

Она была права. Мы были совсем одни. Что нам было делать? Мы могли попробовать сдержать эпидемию, но как только кончатся лекарства и продовольствие – нам конец. Если голодающие и больные будут и дальше прибывать такими темпами, они потащат за собой на дно наше ветхое суденышко. Мы сидели в тишине и слушали стрекот сверчков где-то в темноте. Вдалеке раздавались печальные крики ослов, похожие на автомобильную сирену.

Наконец О'Рурк нарушил молчание.

– По-моему, мы так пессимистично настроены из-за усталости, – сказал он. – Вполне вероятно, что через несколько дней наплыв беженцев прекратится.

В любом случае мы не можем нести ответственность за все, что здесь происходит. Мы – всего лишь маленькая группка людей. Мы и так делаем все, что в наших силах. Правда? – он взглянул на меня. Он пытался помочь.

– Да, – ответила я.

– Вот именно, народ. Тема закрыта. Забудем об этом на какое-то время. Перерыв, – сказал Генри.

Но в воздухе все еще чувствовалось напряжение. Я попыталась включиться в общую беседу, но мне совсем не хотелось разговаривать. Да и остальным, наверное, тоже.

– Жаль, что нельзя позвать кого-нибудь из взрослых. – Слова выскочили сами по себе, против моего желания, но, похоже, я попала в точку.

– Мне тоже, честно говоря, – согласилась Шарон.

– И мне, – сказал Генри.

– Я взрослый, но тоже хочу к маме, – сказал ОРурк.

Нам сразу стало лучше. Только Бетти промолчала. Поев, она сразу же ушла, что было на нее не похоже. Меня это встревожило. Я отбросила беспокойные мысли, но потом решила пойти к ней.

Бетти удивилась, увидев меня на пороге. Я редко заходила в ее хижину. Она рассеянно провела рукой по волосам, задев очки.

– О, привет. Я тут... хм... решила немного прибраться.

Я заглянула ей через плечо. На пластиковом столе стояла баночка с полиролью и лежала губка. Бетти полирует пластик? Да, у каждого свой способ успокоить нервы. Она все еще стояла на пороге, загораживая проход.

– Можно войти? Я хотела поговорить. – Я вспомнила, как часто она врывалась в мою хижину без приглашения.

– Конечно заходи. Хочешь воды?

Она повернулась ко мне спиной, чтобы налить воды, и тут я заметила, что у нее дрожат плечи. Она плакала. Я было поднялась с кровати.

– Бетти...

– О нет, пожалуйста, только не надо меня жалеть. Она отвернулась и вытерла глаза рукавом.

– Я просто старая дура. Никчемная старая идиотка.

Вообще-то в определенной степени я с ней согласна. Но у нее был такой несчастный, такой понурый вид, и она так убивалась! Я села рядом с ней.

– Я старая, старая. Старая развалина. Посмотри на меня. Все думают, что я глупая старуха. Я вам больше не нужна. У вас есть О'Рурк. Он намного лучше меня. Вы были бы рады от меня отделаться. Тогда останутся одни молодые. Я никчемная, никчемная.

– Ты не никчемная. Как ты можешь говорить такое? Ты – замечательный врач.

– Какая разница! Ну какая разница? Мы все равно ничего не можем поделать.

Она опять разрыдалась.

– Можем. Мы уже многое сделали. Мы справимся.

От этих слов она расплакалась еще сильнее. Слезы перешли в истерику.

– Бетти, посмотри на меня.

Она с надеждой взглянула на меня. Ее глаза за стеклами очков превратились в узенькие красные щелочки, как у поросенка.

– Я пришла, чтобы попросить тебя остаться. Ты нужна нам.