Причина успеха
Шрифт:
Когда он ушел, я поняла, что должна довести дело до конца, даже если О'Рурк будет против. Бессмысленно возвращаться обратно, так ничего и не добившись, только нажив себе неприятности. Командир вернулся и привел женщину-солдата. Ее звали Белай Абрехет. Она должна была стать моим проводником в Ади-Вари. У нее был усталый вид, на лице ни тени улыбки.
Я навела справки о маршруте. Хотелось знать, чем мы рискуем. Мосты через ущелье были разрушены, так что придется ехать на север до перевала, спускаться в ущелье, подниматься с другой стороны и двигаться дальше на север по устью пересохшей реки, где и откладывали яйца самки саранчи. Потом, если захотим ехать дальше, мы можем повернуть на восток и подняться в горы. Я
На улице стояла жара, но не такая, как в Намбуле: солнце так же обжигало кожу, но в воздухе чувствовалась прохлада, и в тени было холодно. Городок Ади-Вари располагался на склоне холма, спускающегося к краю ущелья. Вниз вела широкая каменистая тропа – это была главная улица, вдоль которой громоздились постройки из грубого камня и бетона с жестяными крышами. Дорога кишела людьми, собаками, козами. Солдаты слонялись по улице, сбившись в небольшие группки. В отличие от Намбулы здесь никто не носил джеллабу. Жители были одеты в дешевую европейскую одежду или накидки темных цветов. В Ади-Вари не было военного гарнизона – он служил бы слишком заметной целью для бомбардировок. Жители Кефти хранили оружие под землей. Там же находились и больницы.
Мы спустились по холму и остановились у какого-то строения, стены которого почернели от копоти; посередине горел огонь. Мужчина, стоявший у входа, наклонился к очагу и вынул четыре подгоревших кружочка хлеба. Я давно ничего не ела, и теплый, мягкий хлеб пришелся как раз кстати и успокоил желудок. Я почувствовала себя очень хорошо – даже лучше, чем обычно. Мои силы были на подъеме. Думаю, это была защитная реакция после шока.
По дороге в штаб АСК Белай немного развеялась. Я предложила ей кусочек хлеба, и она рассмеялась. Ей было двадцать четыре. Она немного говорила по-английски. Белай поднесла руку к моему лицу, потрогала мои сережки и попросила подарить их ей. Я уже к этому привыкла, сняла серьги и протянула ей. Я спросила, принимала ли она участие в сражениях, и она ответила: “Немножко”, потом отвернулась и уставилась в одну точку, будто не хотела говорить об этом. Мимо проходили солдаты, они приветствовали ее, как школьные друзья.
Я представляла себе войну совсем по-другому. Когда я еще жила в Лондоне, мне казалось, что бои идут не прекращаясь, как в окопах Первой мировой. Я думала, что стоит оказаться в зоне военных действий, и тут же попадешь под обстрел. Но я ошибалась. Просто в новостях обычно показывают только стрельбу. Здесь жизнь шла своим чередом – если не считать нескольких опасных точек. Этих мест старались избегать, знали, чего нельзя делать, – как в детстве, когда взрослые запрещают играть на проезжей части. Конечно, иногда случалось непредвиденное и люди погибали – взрывы раздавались словно ниоткуда. Но в остальное время все продолжали жить обычной жизнью, ходили за хлебом.
Мы спустились по главной улице к обрыву. Я увидела остатки разрушенного истребителями моста – толстую бетонную колонну, вмонтированную в скалу, из которой торчал клубок ржавеющих металлических скоб. Утес не обрывался резко вниз – в ущелье глубиной двести ярдов, виляя меж красных скал, вела узкая дорожка. Река вилась пенистой ленточкой меж берегов, покрытых галькой или поросших травой. У меня промелькнула дикая мысль, что это отличное местечко для пикника.
Мы повернули налево и пошли вдоль обрыва, потом вернулись на склон и вошли в поселение. Я заметила вывеску АСК и несколько “лендроверов”, припаркованных у ворот. В штабе на стенах висели картины художников Кефти – примитивные военные сцены.
Мне нужно было поговорить с Хагозом Волду, главой АСК в регионе Ади-Вари. Его имя я часто слышала в нашем лагере. Оказалось, он только что уехал в штаб НОФК. Мы вернулись туда, лишь чтобы узнать, что Хагоз уже уехал в штаб АСК на встречу с нами. Мы отправились обратно. Когда наконец удалось застать его, Хагоз оказал нам очень теплый прием.
– Мисс Рози, большая честь с вами познакомиться. Мы очень благодарны вам за вашу работу в Сафиле.
Хагоз был очень высокого роста. На нем были слишком короткие коричневые кримпленовые брюки и очень старая джинсовая рубашка с цветочками на манжетах и воротнике.
Он отвел меня в кабинет, где на столе была разложена большая карта Кефти. Горы окружали пустыню кольцом; снаружи раскинулась равнина, изрезанная паутиной рек. За ущельем Ади-Вари, где мы сейчас находились, высились горы в глубоких расселинах. Огромное овальное плато со всех сторон было окружено утесами.
Хагоз поставил на карту миниатюрные хижины разных размеров, похожие на домики из “Монополии”, чтобы показать плотность населения в разных частях равнины. Красные флажки обозначали зоны военных действий, зеленые – очаги размножения саранчи. Вся пустыня в центре карты была испещрена зелеными флажками; много их было и на равнине за пределами горной цепи. Скопления зеленых флажков вдоль берегов, у устьев рек, вниз по течению к равнине за ущельем. Я спросила, как ему удалось собрать информацию, – ведь у АСК не было возможности вести наблюдение с воздуха. Хагоз ответил, что карта составлена со слов очевидцев.
Тучи насекомых передвигались к западу от сердца пустыни, уничтожая урожаи на западных склонах. Жители начали миграцию вдоль границы.
Было трудно разобраться, можно ли верить его словам. В его интересах было ввергнуть меня в панику, чтобы я вернулась в Намбулу и объявила чрезвычайное положение. Я вспомнила, что говорил Гюнтер на вечеринке в посольстве. Но меня интересовали только те районы, которые связаны с Сафилой. Я должна была собственными глазами увидеть, что беженцы направляются к нашему лагерю. Тогда я точно буду знать, чего нам опасаться.
Прямо к востоку от Сафилы горный хребет был перерезан перевалом Тессалай. Именно здесь в середине восьмидесятых телевизионщики снимали самые душераздирающие сцены массового голода.
Хагоз пожаловался на нехватку средств борьбы с насекомыми. У жителей Кефти не было пестицидов, и даже если бы имелась возможность опылить урожай с воздуха, летать было слишком рискованно. В данный момент они пытались бороться с саранчой, разгоняя рои палками. Они рыли траншеи между полями и разводили в них костры. Очевидно, истребители Абути заметили с воздуха эти приготовления и разбомбили две деревни. Хагоз добивался амнистии, чтобы силы ООН получили разрешение распылить пестициды с воздуха. Слишком поздно, слишком поздно, подумала я. На это уйдет не меньше трех месяцев.
Хагоз собирался послать с нами в горы представителя АСК и предупредить жителей деревень, мимо которых мы будем проезжать. Он обещал съездить в штаб НОФК и обсудить маршрут.
Мы с Белай вернулись в больницу. Мне сказали, что Мухаммед уснул, а О'Рурк отправился на мои поиски. Сегодня все шло наперекосяк. Я оставила записку, в которой говорилось, что мы будем ждать в штабе НОФК от четырех до пяти часов, и отправилась за покупками.
Купила хлеб, помидоры, грейпфруты и сыр в жестяных банках. Небо посерело и покрылось облаками. Подул холодный ветер, я поежилась. Решила купить несколько одеял. Белай пошла навестить родственницу. У штаба НОФК стоял О'Рурк и несколько солдат. Они заглядывали под кузов грузовика – проверяли, все ли исправно.