Причуды непутевой артефактницы
Шрифт:
Вот, вспоминая эту и другие подобные истории Синего Дракона, я шла по коридору этажа факультета и размышляла. По всему выходило, что и здесь мой многомудрый родитель оказался прав. Вилен Зимар, как и прочее танары не поняли, несмотря на то, что все уже не первый век живут. По законам нашей расы я имела полное право затребовать клятву от свидетелей, что про нить никто не узнает. В этом не было особой нужны, не думаю, что архимагу захочется кричать о том, что он заполучил нить с полукровкой-первогодкой, но клятвы я получила. Мне, как-то, так спокойнее будет...
Стоило дойти до лестницы, как резко заломило
Да, я знала, что ничего не решала. Нить родилась самостоятельно, именно, что божественной волей Астарты, но от совести это знание не избавляло. Мне было неловко перед целителем, да и перед другими мастерами. Когда боль немного отступила, мне удалось вспомнить, что ночью я использовала заклятье памяти, и видимо сейчас меня накрыл его откат.
Стиснула зубы и с тихим шипением спустилась по лестнице. У самого выхода столпилось несколько артефакторов, которые почему-то не спешили покинуть здание. Я не слишком вежливо протиснулась через небольшую толпу. Солнечный свет резанул по глазам и обеспечил еще одну вспышку боли. Очень тихо выругалась на орчьем все-таки самый эмоциональный и емкий язык в плане ругательств и вышла на большое широкое крыльцо.
Думаю, не стоит описывать мое выражение лица, да и внутреннее состояние, когда у последней ступени лестницы я увидела две дюжины оскаленных, каменных морд. Горгульи возились друг с другом, ломали плиты дорожки, рыли когтистыми лапами землю, разминали крылья, но все, как одна, крутились рядом с крыльцом и напрочь перегородили выход или вход в корпус. На приличном удалении от горгулий, почти у агатовых урок я рассмотрела несколько кучек артефакторов, которые просто не рисковали подойти к корпусу ближе, а те, кому давно пора уйти, замерли у входа.
Двадцать четыре морды мигом прекратили свои дела, как только на лестнице появилась я. Уставились, раскрыв жуткие пасти и вывалив языки. Я оглядела артефакты гневным взглядом и заметила ту самую, первую горгулью, которой обязана шишкой на затылке. Ее я узнала сразу, потому что одна пара ее рогов была загнута к морде и почти касалась внешнего уголка глаз, что создавало впечатление милых ушек.
Животина, как только поняла, что я смотрю на нее, завиляла хвостом и расправила крылья.
– Это что такое? очень тихо, боясь спровоцировать приступ головной боли, спросила я. Это как, мать вашу, понимать?!
Артефакт, похоже, что-то уловила в моем голосе, а может быть в прищуренных глазах, потому что попятилась, втягивая голову и когти.
– А ну, стоять! рявкнула я и быстро спустилась с лестницы к этому выводку.
Живая статуя замерла, глядя на меня самыми несчастными глазами.
– Я спрашиваю: что это такое? рыкнула я. Кто разрешал?
Остальные горгульи, дружно спрятали морды и сложили крылья, всем своим видом показывая, что им очень стыдно, и что они раскаиваются.
– Так! вздохнула я, потирая гудящие вески. Слушай мою команду: своих рабочих мест, без приказа не покидать!
Артефакты подняли виноватые морды.
– Чтобы я больше этого не видела! Вы же своими играми учебу срываете! Как только не стыдно?
Первая подошла ко мне и виновато ткнулась мордой в ноги. Мне даже послышался скулеж, но это точно бред больной головы, потому что в них никто не закладывал умения издавать звуки. Такое умение отнимает прорву магии, а охранным артам умение рычать без надобности. Глупо тратить силы, только для того, чтобы статуи стали более похожими на живых зверей.
– И не проси, не прощу! отпихнула ногой покаянное чудо.
Еще раз оглядела остальных и рявкала, вспомнив наставников-дроу.
– А ну по местам, живо!
– и даже металл в интонации прорезался. Удивительно, не думала, что так умею.
Двадцать три горгульи взмыли в воздух и разлетелись по постаментам. Я с тоской оглядела перерытую площадку перед крыльцом, крупные глубокие следы когтей на ступенях старинной лестницы и посмотрела на первую статую, которая все еще жалась ко мне, как котенок под дождем, к теплым рукам человека.
Вздохнула и присела на корточки, заглянула в глаза почти живого зверя и погладила грустную морду.
– Дурехи, неужели не понимаете, что вас разберут, если вы будете мешать? спросила я. Решат, что заклятье устарело и выдохлось и разберут! Нельзя мешать господам артефакторам, они здесь все родовитые и именитые. А какие здесь мастера, знаешь?
Горгулья подошла еще ближе и спрятала голову, уткнув ее в корсет.
– Вот, то-то, танары здесь тоже крутые и острые, как скальные пики у Обман-моря, не надо их злить!
Что-то меня потянуло на разглагольствования.
С кряхтением поднялась и едва не упала снова, потому что в ногах появилась слабость, а голова закружилась.
– У вас тут есть, где присесть? шепотом спросила я, с трудом сохраняя равновесие.
Статуя клацнула зубами - и чуть приподнявшись над землей, медленно полетела в сторону.
Честно говоря, сколько мы шли до заднего двора корпуса, и как я дошла - в памяти не отложилось. С каждым шагом в теле появлялось все больше слабости, а внутри нарастала странная пустота.
Артефакт привела меня к маленькой рощице с лавочками и вкопанными столами. Здесь имелось даже парочка маленьких питьевых фонтанчиков. Я с трудом дотащила заплетающиеся ноги до широкой низкой скамьи, в тени пары больших дубов. Почти упала на нее и не сдержала стона.
Я пыталась себя заставить подумать, понять, что со мной что-то не так, но ни одна мысль не задерживалась в мутном сознании, и уж тем более, не заставляла действовать. Я понимала, что дело плохо, но ничего не собиралась с этим делать. Даже мое любопытство пропало вместе с прочими желаниями.
Прикрыла глаза и трижды попыталась вызвать внутреннее око, чтобы увидеть, что со мной случилось за несчастные пять минут, но оно так и не отозвалось, будто у меня никогда и не было магии.
Видя всю бесплотность собственных трудов, сдалась и перестала думать о своем плачевном состоянии. Еще через несколько минут поняла, что и сидеть мне трудно, все мышцы будто из чугуна отлили. Мысленно плюнула и легла на лавку, пристроив одну руку на корсет, а вторую на морду арта, и уставившись пустым взглядом в ясное небо с белыми облаками.