Причуды судьбы
Шрифт:
Мне на мгновение стало грустно.
— Сначала поедем путешествовать, а потом… здесь слишком много воспоминаний, — я посмотрела на отражение. — В деревне нашлась женщина, которая будет присматривать за папой, я уже договорилась. Мы останемся у Конрада.
Элис вздохнула, поправив несколько локонов, и отступила назад, окинув меня довольным взглядом.
— Наконец-то и у тебя всё хорошо, — подруга снова улыбнулась. — Пойдём, нас уже ждут.
До церкви мы ехали вдвоём с Элис, причём верхом — почти как раньше, когда вместе отдыхали здесь. Я не хотела трястись в повозке или экипаже, когда до деревни
…День пролетел неожиданно быстро, и мы наконец остались одни в моей маленькой уютной спальне, заботливо украшенной Бетти и остальными служанками цветами. Глядя на стоявшего у камина Монтеррея, с бокалом вина, я не испытывала ни робости, ни смущения — как, наверное полагалось бы невесте. Зачем, если прекрасно знаю, что меня ожидает, и знаю, что понравится. Взгляд золотистых глаз медленно скользил по мне, рождая мурашки, от волнения стало жарко, несмотря на прохладный ветерок из приоткрытого окна.
— Госпожа графиня, — Конрад поставил бокал на каминную полку и протянул мне руку, уголки его губ дрогнули в знакомой усмешке.
— Господин граф, — присев в реверансе, я шагнула к нему и вложила пальцы в широкую ладонь.
— Знаешь, я как-то видел интересный сон, — задумчиво произнёс муж — сердце на миг сладко замерло, когда я мысленно повторила это слово, — и ухватил прядь волос.
Локон коснулся шеи, у меня вырвался вздох удовольствия.
— И что же за сон, расскажешь?.. — я послушно повернулась спиной, чувствуя, как пальцы Монтеррея ловко справляются с застёжкой платья.
— Лучше покажу, Зеленоглазая, — тихий шёпот раздался у самого уха, и ладони Монтеррея скользнули по плечам.
Тонкий шёлк с тихим шуршанием опустился к ногам, я почувствовала руки Конрада на талии.
— Никогда не мог понять, зачем женщины носят корсеты, — он осторожно отвёл волосы и коснулся губами затылка, отчего я чуть не замурлыкала. Правда, значит, действительно видел… или был там… Точность меня уже мало интересовала. — И рад, что ты разделяешь моё мнение, милая.
Выскользнув из его объятий — с большой неохотой, надо признать, — я подошла к кровати и оглянулась через плечо.
— Кажется, вы хотели мне что-то показать, милорд? — лёгкое удивление, мелькнувшее в глазах Монтеррея, доставило несказанное удовольствие, и я негромко рассмеялась. — По-моему, смущение было бы лишним сейчас, не находишь? Но если тебе хочется…
Муж в два шага оказался рядом, и я чуть не задохнулась от жадного, чувственного, казавшегося бесконечным, поцелуя.
— Что мне сейчас хочется, Лори, — расплавленное золото его взгляда буквально обожгло, а от хриплого голоса тело охватила дрожь, — избавить тебя от этого, — рубашка невесомым облачком порхнула на пол, — и уже перестать наконец разговаривать.
Я порадовалась, что комнаты для Элис и её мужа располагались на первом этаже, и надеюсь, они спали крепко — или особо не прислушивались, тоже слишком занятые. Страсть огнём растекалась по жилам, но неторопливые,
— Это только начало, милая, — шепнул он, нежно куснув за ушко, отчего меня окатило новой волной ощущений. — Ночь длинная…
Закрались сомнения, а выдержу ли, но потом, все мысли вылетели из головы, оставив только удовольствие. В какой-то момент с губ сорвались те самые слова, которые так боялась сказать себе:
— Я люблю тебя…
После этого окружающее перестало для меня существовать почти до самого рассвета — конечно, Монтеррей же сказал. Засыпая на его плече, чувствуя кожей тепло ладони на талии, я поняла, что просто счастлива. Наконец-то, пожалуй, впервые за последние месяцы. Довольно улыбнувшись, я тихо вздохнула и плавно скользнула в сон.
Совсем неожиданно для себя я проснулась довольно рано, часы тихонько прозвонили только десять утра. Покосившись на спящего мужа, едва сдержала желание нежно провести пальцами по его щеке, и выскользнула из тёплой постели. Поскольку ничего более подходящего не нашлось, я натянула рубашку Конрада, спускавшуюся почти до колен, и вышла в коридор, вдруг ощутив сильное желание что-нибудь съесть. Ну да, учитывая прошедшую отнюдь не спокойную ночь, ничего удивительного. Хихикнув, я спустилась по лестнице, совершенно не волнуясь за внешний вид — Элис наверняка сама ещё спала, как и немногочисленная прислуга, и вообще, имею право разгуливать по своему дому в чём хочу.
Миссис Тейт, экономки, на кухне не оказалось, как я про себя опасалась, но на столе под чистым полотенцем лежал кусок холодной грудинки, несколько ломтей хлеба и стакан свежего молока. На лице невольно появилась чуть смущённая улыбка: по-моему, миссис Тейт подозревала, что я проснусь голодной. Интересно, где она сама? Отрезав грудинку и соорудив бутерброд, я уселась на скамью, согнув одну ногу в колене и подтянув к подбородку, чувствуя приятную усталость во всём теле. На душе было уютно и умиротворённо. Из открытого окна вместе с утренним ветерком доносились запахи свежей листвы и разноголосье птиц, я жмурилась в лучах солнышка, как кошка, довольно поглядывая на мужскую печатку с изумрудом на положенном ей месте — безымянном пальце левой руки.
— Жена, — тихонько сказала я, словно пробуя на вкус новое слово применительно к себе.
Неожиданно разобрал смех: кто бы видел, графиня, а сижу на кухне, растрёпанная, в одной мужской рубашке, и наворачиваю простой деревенский завтрак. Взяв нож, и снова потянувшись к куску грудинки, я вдруг замерла, услышав снаружи неясный шум. Наверное, миссис Тейт возвращается с деревни, она обычно рано утром уходила на рынок, за зеленью, овощами, рыбой, и прочими продуктами. Но неожиданно перед глазами появилась семёрка мечей. Сердце глухо стукнулось в рёбра, я сглотнула: какая опасность ещё, Блэкхоука казнили, а кроме него у меня в Лондоне больше не осталось врагов! Не осталось? В памяти всплыло перекошенное злобой лицо леди Айвори. Неужели ей хватило смелости явиться сюда?