Придет время
Шрифт:
Красочные отроги Чаткальского хребта, на которых раскинулся Риштан, покрывала буйная сочная зелень. За толстым стеклом автобуса мелькали темно-зеленые поля хлопчатника, сады с густой листвой фруктовых деревьев, шеренги статных тополей и разнообразные постройки.
Этот сельский пейзаж оживляли люди, занятые своими обыденными делами. Они бросали – кто равнодушный, кто заинтересованный – взгляд на очередной, проходящий мимо них урчащий автобус и пропадали из поля зрения пассажирки. И Людке было до слез печально оттого, что и поля, и сады, и эти незнакомые ей люди останутся здесь, в Ферганском оазисе, таком
Да, частенько кнутом угощала ее здесь жизнь, но дарила и пряники. Нельзя и стыдно быть неблагодарным человеком. Плохое обязательно забудется, сотрется или останется в памяти тем, что не хочется вспоминать, а хорошее будет греть сердце до конца жизненного пути.
В поезде Никитины заняли целое купе. Старшие девочки залезли на верхние полки, мать и малыши расположились на нижних. Состав тронулся с места, застучал колесами и, набирая скорость, заторопился в дальний путь. Перед глазами прилипшей к окну Людки замелькали дорожные картины. Сердце наполнилось новым, приятным волнением, и девочка повеселела. Не поезд, а Людкина судьба катила по длинной колее железной дороги. Впереди была неизвестность. Она, завораживая и притягивая, сулила девочке удивительные, знаковые встречи и готовила для нее новые испытания.
Часть II
Приключения девчонки из приюта
Глава 13
Скорый поезд Ташкент-Кунград подошел к конечной станции вечером. Уставшая от долгой тряски и качки ребятня Никитиных вместе с матерью и другими пассажирами плацкартного вагона направилась к выходу.
Город встретил приезжих горячим ветром, ясным небом, сбегающим на запад ослепительным солнцем и той суетой, что наступает в конце рабочего дня. Обогнув по перрону здание вокзала, Никитины вышли на небольшую привокзальную площадь.
Взглянув на открывшийся вид, Людка сразу отметила: это не райская Ферганская долина. Как-то убого выглядели глинобитные постройки с тростниковыми крышами, навесами, заборами. Безразлично и безучастно смотрели на мир кирпичные здания. В сухом воздухе устало покачивали ветками редкие, припудренные пылью деревья. Таким увидела девочка Кунград, городок у самой границы плато Устюрт, и он ей не приглянулся.
Контору нефтеразведки Никитины отыскали быстро. Оставив детей на скамье у невысокого штакетника, Екатерина вошла в помещение. От нечего делать Людка стала рассматривать прохожих. Прежде всего, ее поразил старик в огромной меховой шапке.
«Это не узбек, – подумала девочка. – Наверное, это каракалпак, раз это Каракалпакия. Ему не жарко в этой шапке?»
Старик вел ослика, с боков которого свисали чем-то набитые мешки. Животное привычно перебирало тонкими ножками и спокойно шло за хозяином.
«Интересно, этот осел когда-нибудь кричит «иа»? – продолжила размышлять Людка. – Вот бы сейчас закричал! Что бы тогда делал старик? Но нет, не кричит. Цок, цок! Цок, цок! Тащит мешки и тащит. Какой выносливый осел!»
Несмотря на то, что солнечный диск стремился к горизонту,
– Фу, пыль! – закричала Валька и начала тереть глаза.
– Хочу к маме, – захныкала Светка.
– Потерпи, – прижала ее к себе Людка, – мама скоро придет.
Не обратил никакого внимания на пыль только Витька. Он футболил в это время попавшийся под ногу камешек.
Вскоре показалась мать с какой-то русской женщиной.
– Это твои красавцы? – указала подбородком незнакомка на обрадованных появлением матери детей.
– Да, мои, – подтвердила Екатерина.
– Ну что ж, пошли ко мне в гости, – улыбнулась детям женщина.
– Это тетя Маша, – представила незнакомку ребятне, берясь за чемоданы, Екатерина. – Мы будем у нее ночевать.
– Пошли, пошли, не бойтесь, я детей не ем, – звонко засмеялась тетя Маша и, подхватив большую сумку с пожитками гостей, бодро зашагала вперед. За ней, стараясь не отставать. засеменила вся семья.
Маруся жила недалеко от места работы со своим мужем-шофером в доме барачного типа, где селились семьи рабочих. Она числилась уборщицей в конторе и как раз наводила там порядок, когда в дверном проеме здания показалась Екатерина.
– Женщина, – обратилась приезжая к уборщице, наклонившейся над ведром с водой, – я жена Николая Никитина, он работает на буровой. Не подскажете, как мне его найти?
Женская фигура в сером рабочем халате и светлой косынке на голове выпрямилась, и посетительница увидела добродушное овальное лицо с карими подкрашенными глазами, с любопытством взглянувшими на нее. Ярко-красные губы разомкнулись, и послышался живой громкий голос:
– А ты к диспетчеру зайди. Он знает. – И женщина указала на дверь диспетчерской.
У пожилого мужчины, сидящего за большим потертым столом с несколькими телефонами, Екатерина узнала, где можно найти Николая. На следующий день утром на буровую отправлялся вертолет, и она могла на нем лететь.
Выйдя от диспетчера, Екатерина снова обратилась к отжимающей тряпку женщине:
– Вы не скажете, где можно переночевать? Я не одна, детей четверо.
– Что, узнала?
– Да, узнала. Завтра можно добраться до буровой, где работает муж. А сегодня где-то нужно остановиться.
– А у меня и остановись, – предложила собеседница. – Я – Маруся. А тебя как звать-величать будет?
Екатерина назвалась. Разговорившись с Марусей, она узнала, что муж новой знакомой Григорий находится в длительном отъезде. Детей у пары нет. Вот скучающая кунградка и предложила матери с четырьмя детьми остановиться у нее, и Екатерина согласилась. Так началась дружба двух семейств. И когда Никитины в очередной раз оказывались в Кунграде, они гостевали у Маруси и Григория.
Утром Екатерина с Людкой были на вертолетной посадочной площадке – младших детей Маруся предложила оставить у нее. В огромную пузатую машину погрузили мешки, фляги, коробки, ящики. Груза было столько, что пассажирам, матери и дочери Никитиным и какой-то быстроглазой веселой женщине, пришлось втискиваться в металлический салон между всевозможными упаковками.