Придорожная трава
Шрифт:
В комнате было темно и свежо. Она застонала и уткнулась лицом в подушку. Как отвратительно! Какая мерзость, от начала до конца! Пусть это только сон, ей немедленно захотелось забраться в душ, чтобы смыть с себя эти прикосновения. Не столько гадкого чудовища, сколько того, кем это чудовище было перед этим. Ее душили отвращение и стыд. А говорят: в страшном сне не приснится! Приснится, еще как приснится!
Ника села на постели, накинула халат и вдруг почувствовала безотчетный страх, совершенно необъяснимый. Руки задрожали, по спине пробежали мурашки и онемели ноги. Что могло ее испугать? Ничего
Она одна в доме. Совсем одна. В темном доме. Никто не услышит ее и не придет на помощь, если что-нибудь случится. И в этой темноте вокруг нее что-то происходит. Ника понимала, надо всего лишь включить свет, и морок рассеется, пропадет, все встанет на свои места.
И как сильно дует из-под двери… Дует? Нет, из-под двери тянет сыростью… затхлой сыростью. И пахнет болотной водой. Ну почему же так страшно? Настолько страшно, что не хватает смелости протянуть руку и зажечь свет.
В тишине протяжный скрип двери прозвучал оглушительно, Ника похолодела и перестала дышать. Дверь открывалась медленно, словно тот, кто толкал ее вперед, не имел для этого достаточно сил. Ника смотрела на нее, не отрываясь, широко раскрыв глаза, и чувствовала, как внутри нее образуется пустота и опускается в низ живота.
В приоткрытой щели появился мутный зеленый огонек, проплыл внутрь и замер, мягко покачиваясь на уровне ее лица. Он принес с собой сырость и запах болота, затопил им спальню, и Ника почувствовала, что вдыхает прелый тяжелый воздух, который душит ее и оседает на легких зловонным илом.
И за ним Ника не столько увидела, сколько угадала размытую серую тень, поднявшуюся над ней, словно занесенный для удара топор палача. Руки вспотели, и лоб покрылся холодной испариной. Свистящий зловещий шепот, от которого язык приклеился к небу, и оборвалось дыхание, раздался над головой.
– Я дам тебе совет, – медленно выговорила серая тень, – и ты последуешь этому совету, если имеешь голову на плечах.
– Да… – прошептала Ника, не смея не ответить властному призраку.
– Открой книгу и возьми карандаш, – приказал призрак.
Руки сами собой потянулись к тумбочке, где лежала книга японцев – Ника всегда читала с карандашом в руках.
– Пиши, чтобы не забыть моего совета к завтрашнему утру.
Ника закивала, как маленькая девочка, внимающая желаниям любимого учителя.
– Пиши: я… никогда… не причиню зла… хозяину избушки…
Она на ощупь нацарапала на полях продиктованную фразу дрожащей рукой, и вдруг испытала невыразимое облегчение и благодарность, как будто только что получила из рук призрака откровение, позволяющее жить дальше.
– Спи, – прошипело привидение, и Ника, отложив книгу, покорно опустила голову на подушку и накрылась одеялом.
Страх, стискивающий шею холодными пальцами, заставил ее закрыть глаза, и она не видела, как мутный огонек выплыл из комнаты. И едва дверь за ним закрылась, сон пришел на смену ужасу, точно так же хватая ее за горло и парализуя волю.
Утро было солнечным, ярким и радостным, и Ника поспешила забыть о своих дурных снах. Завтра приедет Алексей, и все проблемы разрешатся как-нибудь
Она умылась и направилась в кухню, еще с лестницы услышав, что приехала Надежда Васильевна, которая напевала что-то себе под нос, а в гостиную уже проник запах жареных блинчиков.
– Надежда Васильевна, – вежливо кивнула Ника домработнице, – я же просила вас закрывать двери в кухню. Теперь весь дом провонял горелым маслом.
– Ну что ты, Верочка! Разве же оно горелое? У меня никогда ничего не подгорает, это только плохие хозяйки делают десять дел одновременно и за сковородкой не следят.
Ника поджала губы.
– Я просто прошу закрывать двери, чтобы в доме не было запаха еды, по-моему, ничего сложного в этом нет.
– Хорошо-хорошо, – беззлобно кивнула Надежда Васильевна, – люстра-то упала, а? Мне вчера Алеша рассказал, так я пол ночи не спала, все думала – как оно могло так повернуться?
– Я не хочу об этом говорить, – сдержано уронила Ника, – сделайте мне, пожалуйста, кофе и принесите в кабинет, я буду работать.
– А блинчики? Такие горяченькие, с пылу – с жару, со сметанкой?
– Надежда Васильевна, вы же знаете, что я не ем жирного и мучного.
– Ну, иногда-то можно? – домработница посмотрела на Нику расстроено, – хотя бы парочку?
Ника снова сжала губы, но устоять не смогла. Если Надежда Васильевна каждый день будет так ее кормить, ее разнесет, как бочку.
– Ладно, принесите мне в кабинет вместе с кофе, но только один блинчик, и не со сметаной, а с конфитюром.
Ника с увлечением проработала до двух часов дня, пообедала, и почувствовала, что ее мучительно клонит в сон. Ничего удивительного в этом не было, и она не видела никаких препятствий к тому, чтобы немного подремать днем. Уж днем-то никакой кошмар ей не приснится. Да и Надежда Васильевна дома, все ж родная живая душа.
Ника прилегла на кровать не раздеваясь, накрылась пледом, и открыла книгу – перед тем, как заснуть, она не могла не прочитать хотя бы абзац. Неожиданно рассказ увлек ее, хотя обычно японцы вызывали у нее недоумение и скуку, она читала их только потому, что это было модно. Страница летела за страницей, а она никак не могла оторваться от чтения, даже сон пропал. Интересно, кто из авторов так хорошо пишет? Японские имена вылетали у нее из головы сразу после прочтения, но на этот раз она решила заглянуть в конец книги, где про каждого из них была написана небольшая информационная статья. Ника пролистала последние страницы, и неожиданно наткнулась на корявую надпись, сделанную карандашом: «Я никогда не причиню зла хозяину избушки».
Она отбросила книгу, как будто в руках у нее оказалась ядовитая змея. И днем, и днем кошмар не оставит ее в покое! Ну не может же быть, чтобы привидение с зеленым фонариком приходило к ней на самом деле! Или она начала страдать лунатизмом и написала это во сне? Во сне ей казалось, что в этой надписи имеется какой-то глубокий смысл, но на самом-то деле, никакого смысла в этом не было и быть не могло! Чушь какая-то. Какой избушки? Какой хозяин? Если речь идет об отвратительном домишке, в котором ночует плотник, так его хозяин умер, ей это отлично известно, и никакого зла она причинить ему не сможет, даже если захочет. Или…