Придуманная любовь
Шрифт:
— Знаешь, я могу сейчас изобразить сильное чувство. Сильно тебя придушить, а потом также сильно закопать на заднем дворе в песочке.
— Не горячись, просто дослушай. От тебя не требуется многого, просто пожить со мной и родителями в одной квартире. Месяц–два, не больше. И сразу отвечу на второй вопрос, что ты с этого получишь? Ответ — ты съедешь от Алины, оставив их жить вдвоем с Димой. А после нашей сделки, я помогу тебе найти приличную квартиру и даже перевезу твои вещи туда.
У Кати бегали глаза, а в голове явно кипели мысли, из ушей разве что дым не шел. Я
— Сама посуди. Наши с тобой друзья по уши влюблены, им сложно оторваться друг от друга. Прости, буду говорить прямо — ты лишняя там.
Катя плюхнулась на плетеное кресло и посмотрела на меня мокрыми глазами, ох зря я так… перестарался...
— Они так сказали тебе? — девушка надрывно спросила и шмыгнула носом.
Подорвался со своего кресла, сел на корточки напротив девушки и взял ее руки в свои:
— Я — придурок, прости, Ежиха. Конечно, никто мне не говорил этого и не скажет никогда, потому что Алинка любит тебя. Просто теперь она любит еще и Диму. И их любовь, в отличие от вашей не платоническая, а требующая близости не только в дни твоих ночных смен.
Катя поморгала несколько раз, сгоняя слезы, потерла нос, и спустя пару минут молчания призналась:
— Я собиралась к сентябрю искать новую квартиру.
— Вот и отлично, я тебе помогу с этим, а пока перебирайся ко мне! — обрадовался я.
— Никогда не жила с родителями парней, — пролепетала девушка, успокаиваясь.
— Конечно, ты же девственница, — кивнул я, Катя осуждающе посмотрела на меня.
— Я не знаю, как общаться с твоими родителями.
— Катюх, мои предки — обычные люди. Ты не поверишь, но с ними можно много чего обсудить — погоду, пробки, чемпионат по фигурному катанию, Ольгу Бузову.
— Ага, видела я твою маму — она же Дива, испепелит меня взглядом и конец.
— Никто тебя не испепелит, обещаю, что буду рядом. Я работаю из дома, так что ты не останешься с ними один на один, тем более что эта авантюра временна, один–два месяца.
Катя пожевала щеку изнутри, вглядываясь мне в лицо. Не знаю, что искала там, но под её внимательным взглядом, я задумался.
Как только отец поднял тему сделки со мной, я уже знал, что буду делать, и кто мне понадобится для этого. Означает ли это, что я хочу видеть Катю рядом с собой просто так, без сделок, ультиматумов, экспериментов и договоренностей?
Мне нравится сидеть напротив нее и держать за руку, нравится наблюдать за ней, даже нравиться с ней переругиваться. Обожаю, когда она злится.
Подсознательно меня к ней тянет. И весь предыдущий месяц без нее был один сплошным черным пятном, в котором невозможно разглядеть ничего, кроме пустоты.
— Хорошо, — кивнула Бука и протянула руку для рукопожатия.
— Хорошо, — повторил я за ней, взял ее теплую ладонь в свою и мягко сжал.
А после, так и не размыкая наших рук, потянул
— Теперь самое время гулять по песку. Я же тебя только ради этого и привез сюда, — мило улыбнулся девушке, а та улыбнулась мне в ответ.
— Сделаю вид, что поверила.
Вот так — смеясь и держась за руки, мы ушли в сторону заката.
Глава 12. Катя
Мы ушли очень далеко, теперь уже точно попадая на другую планету. Длинная береговая линия представляла собой сплошной песок, по которому, кстати, было очень комфортно идти с моей больной ногой, а дальше море и свет луны.
Дикий пляж и мы вдвоем, а вокруг никого. Идеальное место, чтобы хотя бы как минимум поцеловаться. Но Женя вообще не предпринимал никаких попыток сблизиться со мной.
Развернулись обратно в сторону отеля, когда я заподозрила неладное.
Вся моя кожа — горела. Не надо быть южанином, северянином или москвичом, чтобы понять, что твоя жопа горит в прямом смысле этого слова.
Поначалу я, молча терпела, но чем ближе мы приближались к отелю, тем сильнее кожа болела от трения об одежду. Мне кажется, я даже пару раз застонала, а потом и вовсе сильно замедлила шаг.
За всю дорогу обратно, мы с Мельником не проронили ни слова, он лишь аккуратно взял меня под локоть, помогая идти, а находясь в коттедже, скомандовал:
— Раздевайся.
— А больше тебе ничего не надо? — сходу психанула я.
— Вырубай язву, раздевайся и иди под прохладный душ, — подошел ко мне и приложил свою руку к моему лбу. — Охренеть, да у тебя жар.
Пока я следила за движениями парня, тот открыл шкаф и достал оттуда чистую простынь и протянул мне:
— Обмотайся в это, когда будешь выходить. Не беспокойся, на твои горячие прелести я не посягну. На тебя если залезть сверху, то поджариться как котлета можно. А я пока схожу на ресепшн и спрошу у них что–то от солнечных ожогов.
Женя уверенно развернулся и вышел из номера, а я не стала терять времени даром и направилась в ванную.
Не знаю, что хуже — когда тела касается одежда или капли воды, каждая из которых причиняла боль. Злилась на саму себя, ведь знаю, что нельзя так делать — солнечные ожоги опасны.
Выбралась из душа и сразу обмоталась в простынь, которая прикрывала меня от груди до пяток, оставляя голыми лишь плечи и руки. Тело потряхивало и знобило, хотя я ощущала, как оно пышет жаром. Чувствую, ночка будет долгой…
Женя вернулся как раз, когда я расположилась на кровати. Единственное положение, в котором было более–менее комфортно — на боку.
— Ты как тут? Принес тебе пену от солнечных ожогов и жаропонижающее, — и лег напротив меня на кровать.
— Зубы стучат, — честно призналась я.
— Держи. Это жаропонижающее, — протянул мне две таблетки, подошел к мини–бару и достал оттуда бутылку воды. — И запей.
Я запила таблетку водой и прикрыла глаза.
— Не расслабляемся, — деловито сказал парень, — мне нужно нанести тебе пену от ожогов на тело. Наверное, лучше будет, если ты сядешь и спустишь простыню ниже.