Придумай что-нибудь сама

Черных О.

– Хм, думать-то я думаю, да только где его искать? Ты внимательно пересмотрела бумаги? Что там еще есть? Может, найдем какую подсказку? Мне не дает покоя тетина фраза о том, что мы инженеры. Что-то в ней не так. Что она хотела этим сказать?

Я пожала плечами и принялась перекладывать на столе каждый листок. Похоже, этот сундучок заменят тете Агнессе сейф. Эдакий своеобразный архив, где хранились не только документы семьи, но и личные ее бумаги. Их накопилось приличное количество. Тут было и решение опекунского совета на усыновление Бориса, ее партбилет и учетная карточка, удостоверение «Ударника коммунистического труда»

и, прикрепленный значок к нему. Для нее это были настоящие сокровища, имеющие большое значение в жизни. Перебирая бумаги, я все время бросала взгляд на рисунок особняка. Сколько раз я бывала в здании этого санатория, и ни разу даже в голову не приходило, что его стены хранят память и образы моих предков, их голоса, шаги, звуки красивой музыки, звучавшей много лет назад. Что-то меня тревожило, но что? Пока я не готова была на это ответить. Нужно было хорошо обо всем подумать.

– Сима, давай все же поедим, а потом спокойно вернемся к заветному сундучку, – я решительно закрыла тяжелую крышку.

На этот раз она со мной согласилась и отправилась на кухню, в очередной раз подогревать ужин.

Мы сидели за столом, тщательно пережевывая пищу, и, особенно не задумывались о том, что лежит в тарелках. Мысли блуждали далеко от этой кухни, и все наши вопросы, не имели никаких ответов.

– А вино? Про вино-то мы совсем забыли. Зря, что ли Борис старался? – Сима проворно вскочила из-за стола и принесла бутылку. – Давай выпьем за всех наших. За тех, кто на фотографиях, за тех, кто живет в нашей памяти и за тех, кого мы не знаем.

– Да, давай выпьем за всю нашу семью, – поддержала ее я и подняла рюмку. – Ясно одно, что многие из них умерли не от своих болезней или старости. Это судьба, Сима.

– Согласна, в данном случае твоя логика безупречна, – грустно согласилась она. – За всех наших, не чокаясь…

Я задумчиво чистила апельсин. Вдруг ощутила непонятный толчок внутри и посмотрела на зеркало. Последние события, связанные со смертью тети Агнессы, а потом и Нюры, отодвинули на задний план трагедию бедной Лизаветы. Сима перехватила мой взгляд и вздохнула.

– Ты все веришь в эту историю?

– Верю, – ответила я серьезно. – Как и в то, что пока ее неприкаянная душа будет блуждать в зеркальном лабиринте, не видеть нам земного бабьего счастья. Теперь я это точно знаю. Я это чувствую.

– Ну, ты скажешь, – поджала губы Сима. – Какое отношение имеет смерть Лизаветы к нашей личной жизни?

– Самое прямое. Ее душу нужно освободить и отпустить с миром в страну вечного покоя.

– И, каким же образом? – с иронией в голосе спросила Сима.

– Для этого существует лишь один способ. Другой мне неизвестен, – тихо ответила я, внутренне содрогаясь своему предложению.

– Другими словами, ты предлагаешь разбить это старинное зеркало? Ты нормальная? Я не дам тебе этого сделать. В конце концов – это память о нашей семье. Ты же понимаешь, что в него смотрелись не только мы с тобой? – возмутилась сестра.

– Да, это, безусловно, важно, но перед ним умерла Лизавета, что накладывает отпечаток на всех нас, кто смотрелся в него после.

– Это наше наследство. Если станет совсем туго, мы его продадим. А пока, давай, оставим его висеть на своем месте. Договорились? – примирительно спросила Сима.

– Хорошо, пусть будет так. Вот, кстати, о наследстве. Как ты думаешь, зачем в этом сундучке присутствует

старый план дома? Кто его начертил? Он хранится более ста лет…

– План? Но, позволь, ты спрашиваешь глупости. Ни одно здание или сооружение нельзя построить без плана и подробных расчетов. Не смеши меня, Соня, ты же инженер, а задаешь такие дилетантские вопросы…

– Стоп! – вскрикнула я, не дав ей договорить. – Теперь я поняла, что имела в виду тетя Агнесса, когда говорила о том, что мы с тобой инженеры. Она вспомнила о плане дома. Это же многое объясняет. Ну-ка, неси сюда план особняка. Что-то меня с первого взгляда на него обеспокоило, но я так никчему и не пришла. Как будто какой-то запрет был в голове. Твои слова прозвучали очень даже вовремя.

Я взволнованно развернула пожелтевший тонкий листок, на котором был начерчен план первого, а выше – второго этажа. Он уже истерся на сгибах, но по-прежнему оставался четким и нисколько не искажал информацию. Аккуратно расстелила его на столе, и мы с сестрой, как по команде, склонились над ним, придерживая на углах пальцами.

– Смотри, Сима, – везде линии, как линии, а камин наведен жирнее.

– Ну, ты спохватилась. Я поняла, что ты хочешь сказать. Мы еще в школу не ходили, когда в санатории был ремонт, и этот камин заложили кирпичом. Ты что, не помнишь? Об этом все знают. Только и разговоров было тогда о привидении. Ветер завывал в трубе, и во всем здании слышались странные звуки. Дети боялись ложиться спать, и кто-то распустил слухи, что в камине живет привидение старого хозяина. Говорили, будто бы он до сих пор охраняет свой дом и бродит по нему ночами. Я и днем боялась к нему подходить. Тогда еще там строители все облазили, закладывая трубу. Так что, если бы нашли клад, всем давно уже было бы известно. Вот так, – подвела черту Сима и, выпрямившись, отошла от стола.

– Выходит, нужно забыть о наследстве? – разочарованно спросила я, не отрываясь от бумаги.

– Зачем забыть? Глупо сдаваться от первой неудачи. Нужно хорошенько подумать. Наша тетя никогда не страдала старческим маразмом и до последнего своего вздоха сохраняла ясность мысли. Жаль только, что она слишком поздно спохватилась, когда приступила к своим откровениям. Хорошо, что она вообще пришла в сознание, а могла бы и так умереть, ничего не сказав на прощанье. И все же, я уверена, что она дала нам подсказку. То, что она знала о кладе, я уже не сомневаюсь. И нам намекнула, заметь, не, где, а как его найти, рассчитывая на нашу сообразительность. Ведь кроме нас в комнате еще находился врач. Ее слова не должны были коснуться его ушей. Конечно, она все правильно сделала. Однако в чем подсказка? План дома нам ничего не дал, а больше у нас ничего нет, – она растерянно посмотрела на меня.

Я встала, принесла из сумочки открытую пачку сигарет и протянула ей.

– Ладно уж, что мы как дети прячемся друг от друга. Сейчас самое время покурить.

Сима в нерешительности взяла сигарету и поднесла мне зажигалку, таинственным образом извлеченную из кармана. Мы переглянулись и звонко расхохотались.

– Ох, чувствую я, что это веселье нам еще аукнется. Не к добру мы смеемся, не к добру, – сказала она, затягиваясь дымом.

– Не говори глупости, – одернула я. – Лучше завтра сними копии со всего, что касается особняка, и обязательно пересними сам рисунок. Нужно вернуть сундучок Борису в целости и сохранности.