Приехали! О власти, которая так редко радует
Шрифт:
Как это «хорошо» сделать, толком никто не знает, но старается. Придумали на пачках сигарет и на табачных киосках написать: «Курение убивает». Разве этим молодых женщин, коих среди курящих очень много, отпугнешь? Написали бы: «От курения ноги становятся кривые», и половина бросила бы курить в тот же день!
Да, это ложь! Но не такая наглая, когда властолюбцы — мэры, министры, губернаторы — на дорогущих иномарках приезжают к обездоленным и, не моргнув глазом, объясняют, что нет средств. А их деятельность? Образно говоря, пилят сук, на котором сидят, и просят у правительства денег на новую пилу.
А поскольку у нас главный
Рейтинг будет сумасшедший! Как, впрочем, и вся наша жизнь!
Закон крепчал!
День десантника, День железнодорожника, а где День чиновника? Вертикаль власти у нас выстроена. Кто наверху — все знают. А внизу? Этим, кто внизу, в графе «специальность» надо писать: сын, брат, сват. В крайнем случае — однопартиец. Можно ли представить, что, желая победы, на боксерский ринг выставят своего человечка? Результат вообразить нетрудно. А если в начальственное кресло — милости просим! Бейся за счастье народа!
Дальше — больше. Кабинет министров, чтобы соответствовал сути, должен писаться раздельно: «каби нет министров». А кто есть? Люди, которые хотят (надеемся, что хотят) сделать что-то полезное, но не могут. И оно понятно. Чтобы управлять автомобилем, надо учиться, сдавать на права и только тогда садиться за руль. А чтобы рулить отраслями производства, наукой, медициной, культурой, образованием, получается, что учиться — нет надобности.
Уровень безработицы — 5,7 %. А какая она — работица? Мужики самого трудоспособного возраста в охранниках прозябают. Причем многие охраняют тех, кого пристало бы охранять за решеткой.
А как воспитывают молодое поколение? Утром фильм по ТВ прерывается рекламой, и взрослый дядя учит: «Простамол — просто будь мужчиной!» Кстати, рекламоделатели совсем разнуздались. Ну, если на рекламе черно-белый скелет спрашивает: «Почему я так хорошо выгляжу?», это дело вкуса. Если миловидная девушка проникновенно говорит: «После первого приема пищи у меня сразу понос», — каждый хвалится, чем может. Но неприкосновенность жилища, прописанная в законе! Только вздремнешь или на кухне примешься стряпать — телефонный звонок! Хватаешь трубку (сейчас такое время — мало ли что?!) и слышишь: «Это Люся. Если у вас есть проблемы с зубами, прослушайте…» Бросишь холодную трубку, схватишь горячую сковородку, и пусть бы услышали текст, что ты в эту минуту сказал.
Какой-то рекламный террор! Иной раз в туалет заходить боязно, так и кажется, что из унитаза раздастся голос: «Это Никодим, наша фирма предлагает окна и двери…»
А Эдварда Сноудена отпускать из России опасно, потому что он теперь знает и нашу тайну — запретить у нас можно все что угодно, но запретить быть бестолковым нельзя. И это — главное достижение демократии, уходящее корнями в далекое прошлое.
Встать!
Лето… По ТВ гонят старые фильмы и передачи. Как там еще не догадались прежние прогнозы погоды и «Новости» сообщать? Выбрали бы, какие получше, и радовали телезрителей.
Кстати, при советской власти население раньше, чем того хотели правители, узнавало о повышении цен. А почему? Это, конечно, не так смешно, как объявление в трамвае: «Следующая остановка — секретное военное училище», но тоже весьма забавно и показательно.
Чтобы товары поступали в продажу по новым ценам, надо было предварительно отпечатать прейскуранты. Курьер приносил в издательство (где мне случилось поработать) конверт, скрепленный пятью сургучными печатями. Печати отдирались и… Машинописный текст отправлялся в корректорскую на вычитку, к техредам на разметку, потом — в типографию. Прейскурантов требовалось много, значит, — в большую. Там, согласно технологическому процессу, — в наборный цех, печатный, брошюровочный…
А власть не понимала: откуда граждане знают, что их ждет? И предпринимают соответствующие меры.
Но вернемся в наше время. Здесь тоже нескучно. В будущем году россиян ожидает международная спортивная Олимпиада, поэтому год объявлен… Годом культуры. Впрочем, так ей, культуре, и надо! В эфире звучат песни тех, кто щедрее «занесет». Снимается около 200
фильмов, а до кинозрителей доходят единицы. Да и те, что доходят, — иногда кажется, лучше бы они прошли мимо.
Между тем старые ленты, которые беспрестанно крутят на ТВ, набивают рекламой — аж трещат! А актерам, что в них блистали, ни крошки с ихнего стола.
Помнится, едем после концерта с одним известным артистом, он поглаживает карман, где конвертик с денежкой-гонораром, и говорит: «Теперь зубы себе вставлю». Вскоре он умер, и, поминая его повтором фильмов и передач, телевизионщики наковали столько денег, что можно было бы вставить зубов видимо-невидимо. А то и больше!
Присутствие в жизни страны одаренных людей делает страну значительнее, государство — крепче, нацию — привлекательнее. Фраза, произнесенная Луспекаевым: «За державу обидно» — и прозвучавшее из уст Высоцкого «Вор должен сидеть в тюрьме!» — больше сделали для самосознания общества, чем иные всесоюзные совещания и партийные пленумы.
«Хорошо сидим!» — сказал в подлинно классическом фильме персонаж Евгения Леонова. Вдумайтесь! Всего два слова, написанные талантливой рукой, срежиссированные мастером, произнесенные актером-творцом, — а в них вся наша жизнь!
Падают!
В Москве обнаружился падеж диких голубей. Это взволновало орнитологов, а должно было бы взволновать широкую общественность. Появились дикие голуби в Москве (исторический факт) после кончины И. В. Сталина. До того сизарей не было по уважительной причине — их съели во время войны. И объявились они по-первоначалу (истинная правда!) не где-нибудь, а рядом с КГБ — на маленькой пл. Воровского.
Ютились там птицы недолго. Когда белый голубь стал символом Международного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году, сизари как бы на законном основании переселились на Красную площадь. Где, продолжая демократические преобразования, начатые Н. С. Хрущевым, в двух местах стояли лоточницы и продавали стаканами зерновую смесь. Дабы москвичи и гости столицы, радуя свою душу, кормили пернатых обжор.
О последствиях власть, как всегда, не думала. И они вскоре в изобилии обозначились, оскверняя и унижая величие первого в мире государства раскрепощенного труда.