Приемы Холлистока. Манон

Роуд Макс

– Я и не удивлена, - Манон вздохнула.
– Я удивляюсь только тому, что не удивляюсь. Но как же это произошло?

Холлисток с усмешкой указал на Масси, который с деловым видом доедал остатки яичницы.

– Вот этот тип постарался!

– Это так само получилось!
– Масси энергично замотал головой.
– Я не хотел! Манон сама дернулась!

– Так ты меня укусил?
– спросила она.
– Тебе мало секса было?

– Конечно, мало!
– услышав такой вопрос, Масси усмехнулся.
– А тебе разве не понравились эти ощущения? Но ты сделала неудобное движение, когда хлопнула

дверь и часть крови из моего рта вернулась обратно в вену. Мгновенно разжать челюсти я, уж извини, не мог -- ты бы залила своей кровью всё вокруг, затем бросилась бы бежать, зажимая рану, при этом даже не осознавая, что бежишь полуголая, без трусов. Это увидели бы десятки человек, поднялся бы вой, крик, приехали бы медики, полиция, затем журналисты. Всё это мы проходили уже -- больше не надо!

– Неплохо ты всё расписал!
– рассмеялся Холлисток.
– Но он прав, Манон. Что произошло, то произошло.

– Можно мне присесть?
– спросила она, а затем, тяжело опустившись на придвинутый Холлистоком стул, закрыла лицо руками.
– Что же теперь со мной будет?

– Много чего, - сказал Холлисток.
– Хотите чаю?

– Хочу. Так это всё произошло вчера?

– Этой ночью, - Холлисток утвердительно кивнул.
– Вам кажется, что это было давно? Это нормально, не волнуйтесь. Вампир ощущает время несколько иначе, чем обычный человек.

– Но как же быстро...

– Быстро? Многими болезнями человек заболевает в первые сутки после заражения, а тут дело гораздо серьезнее. Это вам не гриппом заболеть.

– Зато перед тобой теперь откроется вечность, - вмешался в разговор Масси.
– Вампир -- это сверхсущество, люди ему не ровня! Если будешь делать всё правильно -- будешь жить сотни лет, пользуясь всеми благами, предоставляемыми тебе людьми.

– Значит, я никогда не умру?
– спросила Манон.

– Умрешь когда-нибудь, но не так скоро, как это происходит у людей.

– А как же мне жить? В фильмах показывают, что вампир спит в гробу, может выходить на улицу только ночью и постоянно хочет пить кровь. Это разве жизнь?

– Всё это полная чушь, - сказал Холлисток.
– Опасны только солнечные лучи, а в любой другой день, когда солнце скрыто облаками, можно спокойно ходить по улицам. В гробу спать тоже необязательно, хотя иногда это может укрепить энергетику, а что касается крови - то она жизненно необходима, это правда, но совсем не каждый день. Между прочим, кровь не обязательно должна быть человеческой -- сойдёт абсолютно любая.

– Змеиная хорошо, бычья, - вставил Масси.

– Да, но у всех свои предпочтения, тем более со змеиной кровью могут быть перебои, если ты живешь е Европе, - усмехнулся Холлисток.
– А человек... Манон, милая, да с большей частью людей и рядом-то находиться противно, не говоря уже о том, чтобы пить их кровь. Вампир -- априори эстет и гурман, потому что может себе это позволить. Вот вурдалаки -- это да! Эти ничем не гнушаются.

– Но ведь я никогда не смогу вернуться к прежней жизни?
– спросила Манон.
– Как с этим быть? Как объяснить знакомым, почему я изменилась?

Холлисток и Масси с улыбкой переглянулись:

– Скоро это не будет вас волновать. Вам даже будет казаться странным,

что подобные мысли приходили в голову.

– Почему?

– Потому что эти люди покажутся вам слишком ничтожными, чтобы тянуться к их обществу, а родственные связи не больше чем химера. Кстати, Манон, а вы совсем не замечаете, что порвали на себе одежду и одна грудь проглядывает через дыру на кофте?

– Да?!
– Манон опустила глаза, но даже не сделала движения, чтобы прикрыться.
– Ну и пусть! Вас это смущает?

– Нас? Нет!
– усмехнулся Холлисток.
– Главное - что это больше не смущает вас. Процесс вашего перерождения уже идёт полным ходом. Вампиры, как высшие существа, свободны от человеческих предрассудков. Не правда ли смешно, когда миллиарды людей имеют одинаковые тела, но стесняются этого?

– Ага, многие даже говорить об этом считают неприличным!
– громко хохотнул Масси.
– Слов стесняются, а не дел. Запреты, табу! Тьфу! Считают себя незнамо кем, не замечая, что вся жизнь направлена на добычу пропитания и получение сексуального удовольствия.

– Ладно!
– Холлисток махнул рукой, призывая закрыть бесполезную тему. - Масси у нас известный мизантроп. Манон, расскажите нам о себе.

– А что вы хотите узнать?

– Расскажите вкратце о своей жизни с самого начала.

Манон вздохнула:

– Ну что же... Я родилась в 1990 году в городке Вьельмулен, недалеко от Дижона. Жила там до 2011 года, а затем переехала сюда, в Париж. У меня очень короткая биография, даже не знаю, что еще рассказать.

– Какая ваша фамилия?
– спросил Холлисток.

– Жиро.

– Почему вы переехали в Париж?

– Учиться. Я хочу стать кондитером, но чтобы попасть на фабрику, нужно проходить обучение в специальных заведениях, которые в основном расположены в Париже.

– Вы снимаете квартиру?

– Да, еще с двумя подружками.

Холлисток и Масси переглянулись:

– Дома давно не были?
– спросил Холлисток.

– Прошлым летом была.

– Понятно. Ну что же, в этом есть свои плюсы.

– Почему?

– Родные подняли бы панику, когда вы пропали бы неизвестно куда, а с подружками можно договориться. Возьмите сейчас свой телефон - сумочку вашу Масси оставил в коридоре, и сообщите подругам, что на два дня вам необходимо уехать домой.

– Вы собираетесь держать меня здесь два дня?
– Манон вскинула голову и обвела мужчин удивленным взглядом.
– Но зачем? В качестве кого?!

– Так, пора тебе кое-что показать!
– Масси вдруг вскочил и схватив девушку за руку, повел в коридор, где поставил её возле большого зеркала.
– Видишь себя?

– Да, но.., - Манон провела руками по лицу.
– Я уже и забыла... эти волосы, нос, глаза.. Это не моё! Ой, мамочки... Что со мной?

– Ты становишься красивее, разве не так? Скоро ты изменишься настолько, что от прежней Манон не останется и следа. Все недостатки во внешности и фигуре исправляются, принимают правильные и привлекательные черты. Это тебе не пластику и коррекцию сделать -- это полое перерождение. А теперь смотри!
– Масси сделал шаг в сторону, чтобы оказаться рядом с ней.
– Смотри, меня в зеркале нет! Видишь?