Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая

Вишневский Евгений Венедиктович

После завтрака, несмотря на дождь, мы решили двигаться дальше вдоль по кромке залива Доброе Начало. Командир уговаривал нас переждать непогоду, но, поскольку и сами мы, и все наши вещи были мокры, дождь нам был уже совершенно не страшен.

Не успели мы покинуть пределы разоренной, но политически грамотной заставы в Лесозаводске, как, словно по волшебству, вдруг сами собой раздвинулись тучи и сквозь них сверкнул солнечный луч. А следом вдруг возник ветер, который быстро очистил небо, и уже через полчаса дождя как не бывало. Мы идем в селение Ясное, там расположена пограничная комендатура. Очень красив полуостров, который образован вулканом Атсанапури (по южной кромке полуострова мы как раз сейчас и идем). Весь он состоит из плавных линий, сопряженно переходящих

одна в другую: закругленная вершина вулкана плавно переходит в склоны, которые, в свою очередь, заканчиваются плавной береговой линией. Все названия на карте Курил уже русские: реки, заливы, проливы, селения, — и лишь вулканы остались японскими. Их, правда, тоже переименовали на русский лад, но далеко не везде эти названия прижились, и вулканы в основном все-таки зовут по-старому.

В комендатуре пусто, тихо, тепло. Каждый солнечный час солдаты используют для заготовки сена. Из начальства тоже никого нет: кто на заставах, кто на сене, большинство же, я думаю, на рыбалке — горбуша идет в реки валом. Нас принял старшина, временно замещающий все начальственные должности комендатуры. Он поселил нас в бывшей сапожной мастерской, дал кровати, чистое постельное белье, молока, рыбы и даже специально для нас распорядился вечером пустить кинофильм. (Правда, ужасно скучный — «Белые, белые аисты».) Кроме того, он пообещал нам дать в маршрут до Березовской заставы лошадь. Наши документы его совершенно не заинтересовали. Он просто привел нас в какую-то канцелярию, дал нам самим в руки печати и велел ставить их, куда мы захотим.

4 августа

Лошадь мы прождали до самого обеда. Наконец, когда мы уже совсем было решили, что все это не более чем трепотня и на Курилах у нас не может быть другого транспорта, кроме собственных ног, явился солдат и привел на веревке кобылу Машу, пожилую, смирную, с длинными белыми ресницами, выносливую (как сказал солдат), хитрую и симулятивную (как выяснилось впоследствии). С помощью все того же солдата соорудили нечто вроде вьюков, в которые и погрузили все наши рюкзаки.

Дорога очень плохая — высокий бамбук, грязь по колено да еще с мелким галечником вперемешку. (Впрочем, тут дорога хороша, лишь если она идет по отливной полосе.) Несмотря на то, что идем налегке, продвигаемся гораздо медленнее, чем предполагали. Машу в поводу ведет начальник Володя. Он считает, что государственное имущество числится теперь на нем, как на начальнике нашего отряда. К вечеру вышли наконец на берег моря к устью речки с многообещающим названием Горбуша. Здесь мы увидели следы оставленного недавно (не более двух-трех дней, я думаю) лагеря камчатских вулканологов (о чем можно было узнать по брошенной книжке-пикетажке с титулами института). Спасибо, что не надо рубить колья для палатки и рогульки для костра, да и хворосту наши предшественники запасли столько, что его хватит дня на два, не меньше. Сосновый лапник, который они настелили себе в палатку, еще не успел высохнуть и пожелтеть, а потому свою палатку мы разбили точно на месте наших предшественников. И кинулись рыбачить. Но тут выяснилось, что в реке Горбуше никакой горбуши нет и быть не может: совсем недалеко от устья речка падает со скалы водопадом около метра высотой — не думаю, чтоб горбуша смогла взять такое препятствие. Но зато речка буквально кишит крупной пятнистой форелью, которая, похоже, совсем не боится человека. Но, к сожалению, руками форель не поймать, а крючков и наживки на нее у нас нет (лучшая наживка на форель, как мы узнали — и не только узнали, но и многократно испытали сами, — красная икринка).

Сидим в сумерках у костра. Позади нас красавец Атсанапури, впереди обрывистые горы и скалы полуострова Челюсть, в который вдается довольно большой залив Львиная Пасть, а у его основания стоит мыс Клык. Так что со всей определенностью можно сказать, что чаевничаем мы сейчас у пасти курильского льва.

5 августа

Сегодня мой день рождения. Нынче мне стукнуло ровно тридцать лет. И по закону всеобщей подлости именно сегодня с самого утра льет

как из ведра. В придачу к этому несчастью оборвала веревку и убежала (видимо, назад, в свое Ясное) наша Маша. И неизвестно откуда на нас напали свирепые комары, которые прежде нам на Курилах, в общем-то, не очень досаждали.

Делать нечего: вылезли под проливной дождь и, ругаясь самыми гадкими словами, пошли искать эту мерзавку. Долго шарашились по мокрым бамбукам, проваливаясь по пояс в колдобины с жидкой грязью (причем искали ее в трех разных направлениях), и, как ни странно, часа через три поймали: отличился молодой и легкий на ногу Коля. Привели беглянку в лагерь, в сердцах отстегали бамбуковой веткой и крепко-накрепко привязали, а для страховки еще и спутали ей ноги. Потом с помощью сухого лапника, вытащенного из под палатки, под уступом скалы, куда не особенно сильно проникал дождь, умудрились развести костер и даже сварить кофе. И только он у нас закипел, как, словно в насмешку, дождь кончился.

Кофе тем не менее пили, сидя в палатке: дождь хоть и кончился, но погода отвратная — ветер, холод, какая-то противная водяная пыль, все небо в тучах.

На двух кобылах подъехали ребята — пограничники с Березовской заставы. Они едут к себе в Березовку из комендатуры и везут коробки с кинофильмом, а также солдата-пекаря, которого им дали взамен фельдшера.(Чем вызван такой странный обмен, сказать затрудняюсь.) Ребята конечно же промокли до нитки и замерзли. Мы пригласили их погреться у костра (он, слава богу, еще не погас), дали горячего сладкого кофе. И, поскольку мы все все равно вымокли да и тучи как будто стало разносить, срочно свернули наш неудачный лагерь и отправились вместе с солдатами на океанскую сторону Итурупа, на Березовскую заставу, самую южную оконечность острова (тем более что двигаться с попутчиками веселей, безопасней, да и дорога им конечно же лучше известна).

До речки Подбазовой шли берегом все того же залива Доброе Начало, ведя Машу в поводу. Далее тропа вдруг круто стала подниматься в горы и скоро скрылась в бамбуковых джунглях. Дальше пешком идти стало очень трудно, почти невозможно. А потому все мы сели на лошадей — по двое на каждую (лишь наш начальник Володя восседает на заметно прогнувшемся Машином хребте посреди наших рюкзаков). Я сижу на крупе кобылы Астры, позади солдата-пограничника, держусь за луку седла и всю дорогу меня по груди больно шлепает коробка с кинолентой фильма «При попытке к бегству». Солдат, сидящий в седле впереди меня, видимо соскучившись по свежему человеку (все пограничники на Курилах любят рассказывать про свою жизнь и службу), всю дорогу рассказывает, не поворачиваясь ко мне:

— Сейчас у нас своего начальника нету — на материк уехал. Зачем-то его туда вызвали. Мы все решили, что это он чего-то такое схимичил: жил он здесь долго, все ему, видать, тут обрыдло, да и у жены здоровье не по здешнему климату... А дали нам покамест капитана из комендатуры. Этому — все до фени. На заставе сена ни клока — а ему плевать, ни икры, ни рыбы в зиму не запасли — ему тоже бара-бир. Спит по двадцать часов в сутки да все не чает, когда его от нас заберут. Семья у него в Ясном, а у нас он вроде бы как в командировке и ждет не дождется, когда эта командировка кончится...

— И выходит, ни на заставе у вас, ни во всей округе вообще ни одной женщины сейчас нет? — спрашиваю я.

— Теперь нету, — по-прежнему не оборачиваясь, отвечает мне сосед по кобыле, — а раньше была, жена старлея, командира нашего. Ох и хлебнули же мы с ней мурцовки!

— А вам-то что с ней, — пожал я плечами, — детей, что ли, крестить?

— Да детей, конечно, нам с ней не крестить, — после небольшой паузы ответил солдат, — только начальник на заставе — все! А она — его жена... Ох и страшна же была, как смертный грех... А он ее под тремя замками держал — она ведь сама-то из «сайр» была. Вот командир и боялся, что она по старой памяти хвостом крутить начнет. А кого там бояться-то?! Она же за него, как черт за грешную душу, держалась — деньжищи-то здесь знаешь какие офицеры гребут — ого-го!.. А уж жадна была, что Баба Яга — все до последней копейки у мужа выгребала.