Шрифт:
Против председателя сельсовета, — боком к столу, — утонув в новеньком необъятном кресле (председатель сам очень удивился, — когда к нему завезли эти мягкие, — пахучие громадины — три штуки! «Прям как бабы хорошие», — — сказал он тогда) сидел не старый еще, — седой мужчина в прекрасном светлом костюме, — худощавый, — чуть хмельной, — весело отвечал на вопросы.
— Как это? — не мог понять председатель. — Просто — куда глаза глядят?
— Да. Взял подробную карту области, — ткнул пальцем — Мякишево. Мгм, —
— Ну, — а на юг, — например? В санаторий…
— В санаториях — нездорово.
— Вот те раз!..
— Вы бывали?
— Бывал, — мне нравится.
— А мне не нравится. Мне нравится, — где не подстрижено, — не заплевано… Словом, — у вас возражений нет, — если я отдохну в вашем селе? Паспорт у меня в порядке…
— Не нужен мне ваш паспорт. Отдыхайте на здоровье. Вы что, — художник? — Председатель кивнул на этюдник.
— Так, — для себя.
— Я понимаю, — что не на базар. Для выставки?
Приезжий улыбнулся, — и улыбка его вспыхнула ясным золотом вставных зубов.
— Для выставки — это уже не для себя. — Ему нравилось отвечать на вопросы. Наверно, — он с удовольствием отвечал бы даже на самые глупые. — Для себя — это в печь.
— Для чего же тогда рисовать?
— Для души. Вот я стою перед деревом, — положим, — рисую, — и понимаю: это глупо. Меня это успокаивает, — я отдыхаю. То есть я с удовольствием убеждаюсь, — что дерево, — которое я возымел желание перенести на картон, — никогда не будет деревом…
— Но есть же — умеют.
— Никто не умеет.
«Здорово поддавши, — но держится хорошо», — отметил председатель.
— Мда…
— Вы не подскажите, — у кого бы я мог пока пожить? Пару недель, — не больше.
Председатель подумал… И не заметил, — что, — пока соображал, — успел отметить прекрасный костюм художника, — золотые зубы, — седину его, — умение держаться…
— Пожить-то? Если, — допустим, — у Синкиных?.. Дом большой, — люди приветливые… Он у нас главным инженером работает на РТСе… Дом-то как раз над рекой, — там прямо с террасы рисовать можно.
— Прекрасно!
— Только, — знаете, — он насчет этого — не любитель. Выпивает, — конечно, — по праздникам, — а так… это… не любитель.
— Да что вы, — бог с вами! — воскликнул приезжий. — Это я ведь так — с дороги… Не побрит вот еще… — А так я ни-ни! Тоже по праздникам: первое января, — Первое мая, — седьмое ноября, — День шахтера, — День железнодорожника…
— Ну, — это само собой.
— Вы тоже в День железнодорожника?
Председатель засмеялся: ему нравился этот странный человек — наивный, — простодушный и очень не глупый.
— У нас свой есть — день борозды. А вы что, — железнодорожник?
— Да.
— Как это — безмостовую?
— А так. Вот идет поезд — нормально, — по рельсам. Впереди — река. А моста нет. Поезд идет полным ходом…
Председатель пошевелился в кресле:
— Ну?
— Что делает поезд? Он пла-авненько поднимается в воздух, — перелетает, — приезжий показал рукой, — через реку, — снова становится на рельсы и продолжает путь.
Председатель готов посмеяться вместе с приезжим, — только ждет, — чтобы тот пригласил.
— Представляете, — какая экономия? — серьезно спрашивает приезжий.
— Это как же он, — простите, — перелетает? — Председатель все готов посмеяться и знает, — что сейчас они посмеются.
— Воздушная подушка! Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара, — вагоны делают то же самое — каждый под себя, — паровоз подает им пар по тормозным шлангам… Весь состав пла-авненько перелетает реченьку…
Председатель засмеялся; приезжий тоже озарил свое продолговатое лицо ясной золотой улыбкой.
— Представляете?
— Представляю. Этак мы через месяц-другой пла-авненько будем в коммунизме.
— Давно бы уж там были! — смеется приезжий. — Но наши бюрократы не утверждают проект.
— Действительно, — бюрократы. Проект-то простой. Вы как насчет рыбалки? Не любитель?
— При случае могу посидеть…
— Ну вот, — с Синкиным сразу общий язык найдете. Того медом не корми, — дай посидеть с удочкой.
Приезжий скоро нашел большой дом Синкина, — постучал в ворота.
— Да! — откликнулись со двора. — Входите!.. — В голосе женщины (откликнулась женщина) чувствовалось удивление — видно, — здесь не принято было стучать.
Приезжий оторопел… Голос женщины показался ему знакомым. Он вошел… Прямо перед ним на крыльце с тазом в руках стояла женщина… Лет, — наверно, — пятидесяти, — красивая в прошлом, — ныне полная — очень. Она тоже оторопела.
— Игорь… — сказала она тихо, — с ужасом.
— Вот это да, — тоже тихо сказал приезжий. — Как в кино… — Он пытался улыбаться.
— Ты что?.. Как ты нашел?
— Я не искал.
— Но как же ты нашел?.. Как ты попал сюда?
— Случайность…
— Игорь, — господи!..
Женщина говорила негромко. И смотрела, — смотрела, — не отрываясь, — смотрела на мужчину. Тот тоже смотрел на нее, — но на лице у него не было и следа насмешливого, — иронического выражения.
— Я знала, — что ты вернулся… Инга писала…
— Ольга жива? — чувствовалось, — что этот вопрос дался мужчине нелегко. Он — или боялся худого ответа, — или так изождался этого момента и так хотел знать хоть что-нибудь — он побледнел. И женщина, — заметив это, — поспешила: