Приглашение к греху

Энок Сюзанна

– Значит, вы отказываетесь от живописи?

Она расправила плечи, тайно обрадовавшись, что Закери держит ее руку в своей. Противостоять герцогу Мельбурну было нелегко даже для его семьи, членом которой она скоро будет. «Помоги мне, Господи!»

– Нет,

не отказываюсь.

– Она может открыть здесь студию. Мы еще точно не решили.

Мельбурн кивнул.

– Я пришел сюда, чтобы сказать Закери, что я решил отстраниться. Но видимо, это было лишним.

– Однако не лишним было бы извиниться за свое непрошеное вмешательство.

– Если я это сделаю, вы проведете зиму в Мельбурн-Парке?

Кэролайн хорошо помнила, что ей рассказывал Закери о том, как тяжело пережил Мельбурн смерть жены и каким важным стало для него, чтобы его семья была рядом.

– Вы отдаете себе отчет, что приглашаете всю мою семью? – улыбнувшись, спросила она. – Думаю, вам следует знать кое-какие подробности, прежде чем делать такой шаг.

– Всю вашу семью, – эхом отозвался герцог. – Что ж, если Гриффины переживут, что членом их семьи стала портретистка, мы уж как-нибудь переживем Рождество с Уитфелдами. – Он протянул руку Закери. – Прошу прощения. Мне не следовало вмешиваться. Просто я не хотел, чтобы ты был несчастен, но я понял, что разлука с мисс Уитфелд делала тебя именно таким.

– Твое извинение принято.

– Приезжай вместе с мисс Уитфелд к обеду. Я уже познакомился с ее семьей,

пора ей познакомиться с твоей.

Коротко кивнув, герцог удалился. Все еще держа Кэролайн за руку, Закери повел ее к лестнице.

– Хогарти, прикажите принести в мою спальню ванну.

– Будет исполнено, милорд.

Кэролайн как будто покраснела, но он был в этом не уверен – на лице у нее было столько разноцветных пятен.

– Закери… все узнают… что мы делали.

– А если ты уедешь, перепачканная краской, то не узнают?

– А кто из твоей семьи сейчас в городе?

– Моя сестра Элинор, ее муж Валентин и Пип. Это дочь Себастьяна, ей шесть лет. И не волнуйся. Она будет в восторге от того, что ты войдешь в семью, уравновесив таким образом соотношение мужчин и женщин. Я вот о чем подумал, – сказал он, поцеловав ее и заправив прядь волос за ухо, – я хочу, чтобы мы провели медовый месяц в Париже.

– В Париже… – Лувр был в Париже. «Мона Лиза» была в Париже.

– А потом мы поедем в Грецию. И вообще туда, куда ты пожелаешь. Возможно, тогда моя семья поймет, что мой интерес к искусству очень, – он опять ее поцеловал, – очень, – еще один поцелуй, – серьезен.

– Ты хочешь сказать – к искусству и коровам.

– Коровы останутся в Уилтшире, а ты, мое живое произведение искусства, пойдешь со мной принимать ванну.

Он рассмеялся, поднял ее на руки и понес в свою спальню.