Приглашение на бал

Лукас Дженни

— О, — только и смогла вымолвить она.

— Я дам твоему отцу возможность меня узнать. — Алессандро подмигнул ей: — Я понравлюсь ему, вот увидишь.

После всех этих планов и обещаний ее чувство вины только усилилось. Ей следовало сказать ему правду в первый же день.

— Конечно, — ответила она, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Тебя невозможно не полюбить.

Его лицо вдруг стало серьезным.

— Мне не нужно, чтобы меня кто-то любил, — сказал он, заключив ее в объятия. — Мне нужна только ты.

Глава 10

Алессандро

обомлел, когда увидел свою жену на верхней площадке лестницы. Он знал, что за пять недель подготовки к их свадебному приему в палаццо Лилли выбрала себе платье на свой вкус. Она настояла на том, что он не должен видеть ее наряд до сегодняшнего дня. Теперь он понял почему. На ней было бальное платье из муара цвета фуксии с завышенной талией и пышным подолом, который скрывал ее округлившийся живот. Ее распущенные темные волосы были украшены розовыми цветами. На шее у нее сверкало изготовленное ею ожерелье из фрагментов старинных украшений, которые она купила в антикварном магазине в Венеции.

Она остановилась на площадке, ожидая его реакции.

— Ну? Что ты думаешь?

Алессандро открыл рот, чтобы сказать ей, что она не может появиться в таком вызывающе ярком платье перед самыми стильными людьми в городе. Что единственный способ выжить в этом мире — это принять его правила. Но затем он увидел надежду в карих глазах Лилли и передумал. Ведь она больше месяца готовилась к этому приему.

По правде говоря, она отлично выглядела. Глядя на ее сияющее лицо, Алессандро вдруг понял, что ему наплевать, что подумают остальные. Главное, что она нравится ему.

— Ты очень красивая, — сказал он с улыбкой и прочитал на ее лице благодарность и облегчение, прежде чем она улыбнулась ему в ответ.

— Grazie.

Шелестя подолом платья, Лилли спустилась к нему и поправила ему бабочку:

— Ты тоже отлично выглядишь в этом смокинге.

Затем, встав на цыпочки, она так страстно его поцеловала, что, если бы гости уже не начали прибывать, он подхватил бы ее на руки, отнес в спальню и занялся с ней любовью.

Когда они шли в бальный зал приветствовать гостей, Алессандро с восхищением подумал обо всех изменениях в интерьере, которые сделала Лилли за время своего пребывания здесь. Она убрала на чердак всю скрипучую антикварную мебель и заменила ее мягкой и удобной. Раньше его палаццо напоминало музей, теперь оно стало уютным домом.

Было начало декабря. Во всех каминах горел огонь, на всех каминных полках лежали ветки сосны и падуба — символы наступившей зимы.

Посмотрев в дальний конец зала, Лилли ахнула от изумления:

— Ничего себе. Посол обхаживает Монику Валенти.

Поймав направление ее взгляда, Алессандро увидел седовласого мужчину, флиртующего с девятнадцатилетней старлеткой.

— Прошу прощения, дорогой, я должна ее спасти, — сказала Лилли, направляясь в их сторону.

Взяв бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, Алессандро стал наблюдать за своей женой.

В бальном зале было яблоку негде упасть. Лилли пригласила аристократов, государственных чиновников и крупных предпринимателей. Она пригласила даже Лукрецию и Джулию.

Алессандро, в отличие от своей жены, так легко не прощал обиды. Он

позвонил обеим женщинам и отменил приглашения, так что они пропустили этот прием, который, безусловно, станет главным событием уходящего года. Это научит их проявлять больше уважения к его жене. Его губы искривились в усмешке. Несомненно, когда Лилли в следующий раз их увидит, они обе будут с ней любезными.

Он едва сдержал смех, когда Лилли завладела вниманием седовласого господина, и тот, очарованный ею, забыл о Монике Валенти.

Да и кто на его месте не был бы очарован? Среди тощих женщин в однообразных бежевых и черных платьях Лилли была как райская птица среди ворон. Гости выстраивались в очередь, чтобы с ней поговорить, и Алессандро внезапно вспомнил, какой робкой и напуганной она была на балу «Прециози ди Каэтани». За эти несколько месяцев столько всего изменилось.

Алессандро обвел взглядом переполненный зал. Лилли так тщательно готовилась к этому приему, словно вся ее дальнейшая жизнь зависела от него. Она сама выбрала поставщиков провизии, флористов и музыкантов. Ирландская рок-группа, приехавшая из Дублина по ее просьбе, поднимала всем настроение своей веселой музыкой. Ужин а-ля фуршет состоял из блюд, представляющих национальные кухни тех стран, в которых были филиалы «Каэтани ворлдвайд». Эта смесь разных культур должна была стать катастрофой, но Алессандро, к своему удивлению, обнаружил, что его влиятельные гости смеются, а их элегантные жены веселятся как школьницы.

Прием имел большой успех.

Лилли имела успех.

У него защемило сердце от захлестнувших его эмоций.

Почему он не понял этого прежде? Лилли прекрасна такая, какая есть. Ей не нужно меняться. Ей не нужно сливаться с окружением. Она рождена для того, чтобы выделяться.

Он должен немедленно к ней подойти, заключить ее в объятия, сказать, как он ей гордится, как она ему дорога, как…

— Дорогой. — Неожиданно перед ним возникла Оливия и преградила ему путь. Худая и бледная, в своем узком черном платье она походила на ангела смерти.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Уголки ее губ приподнялись.

— Меня пригласила твоя жена.

Последнее слово она произнесла с нескрываемой усмешкой.

— Лилли слишком великодушна, — сказал Алессандро.

— Разумеется. Она может себе это позволить.

— О чем ты говоришь?

— Она богата.

Алессандро фыркнул:

— Лилли не из богатой семьи. Именно поэтому она такая… настоящая.

— Как интересно. — Манерно рассмеявшись, Оливия провела алым кончиком ногтя по лацкану его смокинга, придвинулась ближе и прошептала: — Ты знаешь, что она дочь Уолтона Хейнсбери?

Потрясенный, Алессандро уставился на Оливию. Ему казалось, что мраморный пол уходит у него из-под ног.

Он покачал головой:

— Ты спятила. Лилли родом из небольшого городка на Среднем Западе.

Оливия запрокинула голову и рассмеялась:

— Ты имеешь в виду Миннеаполис? Это большой город, дорогой. Там находятся главные офисы множества крупных компаний, включая…

«Включая „Хейнсбери корпорейшн“», — вспомнил он, и по его спине пробежала ледяная дрожь.

— Лилли не его дочь.