Приглашение на охоту
Шрифт:
Несомненно, отдала бы, подумал Перкинс, глядя на ее квадратную мужеподобную безгрудую фигуру, это как раз тот вид спорта, что мог бы позабавить тебя, но вслух он лишь произнес: «У меня другие обязательства», и вернулся к своему столу.
После ленча он нашел ротогравюрную страницу, засунутую под стекло на своем столе. Понимая, что все глаза в офисе тайно устремлены на него, он даже не развернул ее, а просто положил в карман пиджака, и лишь позднее небрежно поднялся и прошел мимо длинного ряда столов в мужскую комнату, где оказался в уединении запертой кабинки и дрожащими руками расправил
Он прочитал собственное имя четыре раза, потом аккуратно сложил бумагу и положил назад в карман.
— Что ж, — сказал он с тонкой улыбкой, — я не пойду, вот и все.
Но Эмилия, очевидно, тоже видела газету.
— Телефон звонил весь день, — информировала она его, как только он вошел в дом и пристроил портфель в плетеном кресле у телевизора. — Все, конечно, яростно завидуют, но не осмеливаются признаться, так что я не получаю ничего, кроме поздравлений.
Она помогла ему снять плащ.
— Пойдем в столовую, — таинственно сказала она, — у меня для тебя маленький сюрприз. — Зазвонил телефон. — Нет, подожди, не входи без меня. Я только отвечу.
Он стоял, нетерпеливо точась с ноги на ногу, пока она не вернулась.
— Это Корриганы, — объявила она. — Бет хочет, чтобы мы пришли на небольшой обед семнадцатого. Естественно, дата не случайна, — добавила она. — Они хотят выкачать из тебя все подробности, пока о них не услышал никто другой в подотделе. Теперь пойдем… — и, словно счастливый ребенок рождественским утром, она взяла его за руку и повела в столовую.
Перкинс последовал за нею, протестующе бормоча.
— Разве это не великолепно?
Там на столе красного дерева (оплачен еще не полностью) распласталась пара рыжевато-коричневых джинсовых бриджей, красивая рубашка и ярко-розовая куртка с медными пуговицами. В центре стола, где обычно стояла ваза с цветами, расположилась пара сверкающих ботинок.
— И еще трико, — сказала она, махая кусочком ярко-желтого шелка перед его глазами. — Ты можешь взять одну из моих заколок, мне кажется лучшей будет та, что с ониксом в яшме. И я заказала кнутовище с серебряной рукояткой, его доставят завтра.
— Ты сделала большое дело, — сказал Перкинс. Он взял ботинки и ощутил мягкую, гибкую, навощенную кожу. — Наверное, очень дорогие. Где ты раздобыла на них деньги?
Эмилия засмеялась.
— Они в рассрочку, глупый, надо будет выплачивать двенадцать месяцев.
— В такой куртке я буду смешон…
— Нет, не будешь. Ты очень красивый мужчина, и я всегда говорила, что тебе надо пошить что-нибудь тонкое.
— Ну, — задумчиво
После обеда на своем старом «студебеккере» приехал Бьянки, заметно пошатываясь после многих коктейлей. Дверь ему открыла Эмилия.
— Фред в спальне пытается примерить новый охотничий костюм, — сказала она, — он выйдет через минуту.
— Кто там? — закричал Перкинс, и когда она ответила, торопливо снял розовую куртку (которая, вообще-то, немного жала под мышками) и влез в пиджак. Он вспомнил сцену в ресторане и устыдился, что Бьянки увидит, как его решительность пошатнулась.
— Послушайте-ка, Фред, — сказал Бьянки, усаживаясь в гостиной с поданным бокалом, — надеюсь, что вы наконец изменили свое мнение об…
Он посмотрел на Эмилию, чтобы увидеть, как много она знает о приглашении.
— Продолжайте. Я рассказал ей все, — сказал Перкинс.
— Что ж, вы, конечно, можете отклонить приглашение, если держитесь твердо, — сказал Бьянки в своей лучшей адвокатской манере, — но я бы не советовал. Если они посчитают, что вы их осадили, то смогут сделать вашу жизнь весьма неприятной — и далеко не единственным способом.
— Но это смешно! — сказала Эмилия. — Он же не отклоняет. Не так ли, дорогой?
— Ну… — сказал Перкинс.
Она уловила нерешительность в его голосе и страстно продолжила:
— Это первое признание в обществе, которое ты вообще получил, Фред. Ты не можешь даже подумать, чтобы отклонить его. Сообрази, что это будет значить для детей! Через несколько лет им поступать в колледж. И ты понимаешь, что это такое. Неужели ты серьезно планируешь оставаться в этом доме до конца жизни?
— В этом доме нет ничего плохого, — оборонительно сказал Перкинс, думая, что за дом еще не заплачено полностью, а Эмилия уже находит в нем недостатки.
— Предположим, что приглашение — это ошибка, — продолжала Эмилия. — Я не утверждаю, что это так, но предположим это только на минуту. Разве это не самая последняя причина, по которой ты не должен его отклонять?
— Но я не люблю охоту, — слабо перебил Перкинс. — И на лошади я буду выглядеть смешным.
— Не более смешным, чем девяносто процентов других гостей. Ты считаешь, что сенатор Горман будет в точности похож на кентавра? А что насчет твоего босса, мистера Хендерсона? Он ведь конечно не игрок в поло.
— Он тоже идет? — изумленно спросил Перкинс.
— Конечно, да. Если б ты обратил хоть малейшее внимание на список гостей, то заметил бы его.
— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Перкинс, — тогда я пойду.
— Мне кажется, это мудрейшее решение, — сказал Бьянки с несколько смазанной попыткой юридической помощи.
Этим же вечером Перкинс написал подтверждение пером и чернилами на простой жесткой карточке без серебряного обреза.
— Для них нормально пользоваться серебряным обрезом, — сказала Эмилия, — но если ты сделаешь то же самое, они могут подумать, что ты слишком бахвалишься. Она позвонила в службу доставки, объяснив ему: «Это не та штука, чтобы доверять ее почте» — и на следующее утро посыльный в униформе бросил его подтверждение в специальный ящик возле сторожки привратника.