Приглашение в Ад
Шрифт:
– Вы что-то про нее узнали?
– Кое-что, – глаза рассказчика сверкали от счастливого возбуждения.
– Ну, положим, кое-что про таймерное заболевание и я знаю.
– О! Не сомневаюсь. Слухами земля полнится.
Вадим возбужденно сглотнул.
– Это правда, что время таймерных больных течет по иному? Не так, как у нормальных людей?
– Похоже, что да. Собственно, болезнь в том и заключается, что хроники перестают удерживаться в родном времени. Все равно как трамвай, сошедший с рельсов. Ненадолго они запрыгивают в будущее или напротив отстают от живущих, застревая в прошлом. Меня, впрочем, больше интересует способность к зацикливанию. Да, да, есть, оказывается, и такое явление!
– То есть?
– Проще говоря, время сливается в законченный
– А что есть?
– Вот тут мне тебе ответить нечего. У них ведь и тень пропадает. У заболевших. То, значит, есть, а то вдруг нет. И сердце куда-то проваливается. Правда-правда! Стучит, стучит – и вдруг раз! – нету. А человек начинает разговаривать с призраками. То есть, мы их не видим, а хроники видят. И нас, стало быть, и их. Может, в будущее сознанием уходят, а может, наоборот в прошлое. Нарушение временной экстраполяции и так далее. Я тоже поначалу не верил, думал, выдумывают люди, – в психосоматику упирались, потом в биоритмику. Пытались со сном все связать. Быстрый сон, медленный и так далее. Ведь если синфазность нарушена, кора, гипоталамус, гиппокамп – все вразнос начинает стучать. И никакого тебе отдыха. Четверо суток бессонницы – и шарах! – галлюцинации. Думал, что и с призраками та же история. Даже пытался с Корсаковским синдромом связывать. То есть это, значит, когда отсутствие памяти новых впечатлений восполняется ярким и буйным сном. Только у нас-то какое, к чертям, отсутствие впечатлений? Каждый день что-нибудь остренькое. Да еще эти тени… Словом, в лужу я сел, Вадик. Дергаюсь, гипотезы выстраиваю – а на самом деле от мира этими гипотезами отгораживаюсь – как дощатым забором. Потому что, Вадик, – перебор. Жуткий и неестественный. На задворках города вообще черт-те что творится. Какие-то светящиеся тучи, дома с призраками. Говорят, монах какой-то в сутане бродит – что-то вроде ангела смерти. Одним взглядом убивает… – Воздвиженов поежился. – Ты не поверишь, но я уже про параллельные миры стал собирать библиотечку. Всякую лабуду читаю – про арестованное будущее, про схлопыванье вселенной. Потому что должно быть какое-то объяснение!.. – глаза Воздвиженова дико завращались. – Потому что не может попадать человек в будущее. Ну, не может – и все! А попадают, Вадик. И возвращаются. Потому и тени на какое-то время исчезают. Нет плоти, – один только образ. Но это вроде той же тени, а тень отбрасывать тень не может. Не может, черт подери! – в голосе Воздвиженова послышались панические нотки. – И город этот из легенд – тоже чепуха! «Черная Химера»… Тоже, придумали названьице! То есть, кое-кто поговаривает, что это и не город даже, а ВХОД, понимаешь? В иной мир, в иное время. И таймерная болезнь тоже, якобы, оттуда. Бред, верно? Кошмарный, нелепый бред… А если не бред? Если хотя бы на минуту предположить, что все правда? Представляешь себе? Рядом с нами и совершенно реальный вход в иное измерение!
– Погоди, погоди! У меня голова плавится от твоих слов. Дай осмыслить, – совершенно не к месту Вадим вдруг подумал, что сегодняшняя эпоха для таких, как Воздвиженов действительно самая замечательная. Десятилетие великих открытий – бесплодных, но от этого – не менее великих. Может, лет через пять-десять Борис и впрямь вплотную подойдет к тайнам мироздания, но только вот даст ли ему это мироздание искомые годы? Вероятно, так мир и устроен, что усыпляет всех неосторожно приблизившихся к ключевым истинам. Распахнем глаза, всмотримся – и уснем…
Он невольно поглядел на Панчу, давно уронившего лоб на мирно сложенные руки. На кушетке, свернувшись калачиком, посапывал Санька. Чай, которым напоил
– А если… Если мутагомы тоже хроники? – выпалил Вадим. – Что, если они вообще не люди?
– Браво! – Борис беззвучно изобразил аплодисменты. – И?…
– Ну… Если следовать твоей теории вторжения… – Вадим и сам опешил от собственной догадки. – Что же получается? Они уже здесь?
– Молодчага! – Воздвиженов кивнул. – У меня всего-то полдюжины аналитиков. Останешься без работы, с удовольствием возьму седьмым. О мутагомах мы продолжаем размышлять – и размышлять самым серьезным образом.
– Мда… Черт нас всех побери!
– Побрал, Вадик. Уже побрал!
– И все равно… Наука – наукой, а мы, Боря, практики. Все это жутко интересно, но как ты сам говоришь, – не очень конструктивно. Видишь ли, нам нужна не только вода, нам нужна перспектива. Более или менее реальная, без фантастики и глобальных размахов.
– Согласен.
– Вот и помогай с жизненным смыслом. Коли не надо сжигать этот чертов гриб, – так и скажи. Захочешь экспедицию организовать, – сделаем. Выберем какой-нибудь периферийный поселок, станем изучать. Но главное – объясни, что делать с таймерными больными. Как спасаться от вируса и так далее. Вибрирует ведь народ, психует. – Вадим нахмурился. – В общем, Борис, до сих пор ты находился в свободном плавании, теперь настала пора впрягаться в общую упряжку. Так уж мы устроены, – нас интересуют наши болячки, и это естественно. Словом, ты должен помочь их вылечить.
– Лечить – да, но не ВЫлечить.
– Не понял?
Борис с улыбкой похлопал его по руке.
– Зато я тебя понял, Вадим. Не думай, я ценю твою помощь. И от того, чтобы занять свое законное место в упряжке, вовсе не отказываюсь. Тем более, что есть некоторые оптимистические моменты. Но видишь ли, я только хотел сказать, что всем нам следует настраиваться на лечение и перестать надеяться на ИЗлечение.
– Ты считаешь…
– Да, Вадим, я считаю, что у нынешней детворы, у них, – он кивнул на посапывающего Саньку, – и впрямь появляется шанс. И все же в излечение, прости меня, я уже не верю. Слишком глобальные перемены творятся вокруг. А мы – не мутагомы. Человечество вообще не в том возрасте, чтобы мечтать о молодости. Средний срок жизни, как ты знаешь, шестьдесят-семьдесят лет. А нам уже, Вадик, что-то около того. Песок из задницы и все сопутствующее.
– Значит?
– Значит, цикл, Вадим, подходит к концу. Хотим мы того или не хотим, но земной шлагбаум начинает стремительно опускаться. Все, Вадик, дальше хода нет, и мы свое отыграли. Возможно, через энное число тысячелетий опять начнется возрождение, но это уже не для нас. Собственно, эту безрадостную мысль я и хотел довести до твоего сведения.
ЧАСТЬ 2
ГИМН ПОБЕЖДЕННЫМ
"Нас мало кто любит.
Правда, правда!.."
Глава 12
Разумеется, его преследовали. На иное Артур и не рассчитывал. Потому и повернул в сторону Синих Болот. Не то чтобы ему не верилось в рассказанные ужасы, просто не оставалось другого выхода. По части преследования «дичи» – банда могла дать ему сто очков форы. Имелись и свои опытные следопыты, и свои зубастые «гончие». Болото, заглатывающее людей, давало шанс оторваться. Кроме того, сработало и чисто человеческое любопытство. Есть такая черта у людей – и страшно, и интересно. Оттого и ныряют – кто глубже, лезут – кто выше. Заглянуть в глаза костлявой и увернуться. На равных. Подать руку и суметь вырвать. Может, с тем же чувством засовывает голову в пасть льву матерый дрессировщик. В самом деле, чего он там не видел? Слюнявых десен? Или языка с клыками?… Артуру казалось, что он знает ответ. Азарт! Вот, что толкает в любое жизненное пламя. Блаженное чувство риска…