Приглашение в Ад
Шрифт:
– Если бы я знал! – Артур фыркнул. – Но я знаю другое. Эта, как ты называешь, штуковина имеет тройное управление: свой собственный электронный мозг, еще один мозг в Бункере, и, наконец, управление непосредственно с командного поста – я имею в виду уже людей.
– Какое же из них работает?
– Насколько я знаю, бронепоезд автономен и действует, как робот, базируясь на целом пакете вспомогательных программ. Электронный центр, расположенный в Бункере, играет в некотором роде дублирующую роль и готов также в случае необходимости принять управление на себя.
– Интересно, каким образом?
– УКВ, обычный радиобмен сигналами.
– Сигналы можно
– Верно, – Артур кивнул. – Этим и займется ваша радиостанция.
– Она не приспособлена для подобных дел.
– Значит, нужно приспособить. Думаю, гнать в эфир помехи – не столь уж сложная задача. Все дело в мощности.
– Хорошо… А если они перейдут на ручное управление?
– Но это опять же УКВ. И кроме того люди – это всего-навсего люди, а управлять, не видя и не слыша, всегда крайне обременительно. Если мы поразим мозг робота, три четверти дела будет сделано.
– А если нет?
– Стало быть, о Бункере придется забыть.
– Тогда почему ты против разрушения железнодорожного полотна? Это же проще простого – пара снарядов перед самым носом и пара снарядов сзади. Во всяком случае мы его обездвижим.
Артур издал шумный вздох.
– Опять двадцать пять! По-моему, я объясняю это уже в сотый раз… Во-первых, мы обездвижим и себя. Ведь по тем же рельсам нам надо прорываться в подземное депо. А во-вторых, это особая дорога и особая насыпь. Высокопрочная марка стали, железобетон. Можешь мне поверить, я ничего не выдумываю. Парой фугасов тут не обойтись, и пока мы будем долбить снарядами по рельсам, батареи бронепоезда разнесут нас в щепки. И кстати, застрянет он на месте минут на десять-пятнадцать. На чертовом бронепоезде есть все необходимое для восстановления пути – автомат-шпалоукладчик, сварочные крюки и все остальное.
– Мы выведем эту механику из строя.
– Тогда уж проще все-таки заняться головой. Головой, а не ногами. – Артур ткнул пальцем в схему. – Давай-ка посчитаем! У нас три ударных группировки, и две из них сосредоточатся вокруг поезда-робота. Я предлагаю заранее поделить его на части, чтобы первыми же залпами с наибольшей вероятностью поразить мозг робота…
Глава 20
Ему снова снились кошмары: шелест гигантских мокриц, лицо шепчущего молитвы Лебедя, барахтающийся в руинах Фемистокл. Вадима окружала мгла, и выстрелы сыпались со всех сторон, заставляя корчиться и прикрываться руками. Влага липла к лицу, и он никак не мог понять, собственный ли это пот, дождевые капли или солоноватые брызги от вонзающихся в живую плоть пуль. Ужас был совершенно бессмысленным, но он пробирал до кончиков ногтей. Хотелось вскочить и бежать, но, как всегда, не хватало сил. Он способен был только ползти, и ноги тащились за ним омертвевшими поленьями. Изнемогший, он рухнул на землю, и тотчас лицо Лебедя склонилось над ним, тонкие руки ухватили за плечи.
– Проснись, Вадик! Проснись же! Ты не верил, что они есть, а они тут – рядом…
Вадим силился ответить, но получалось лишь невразумительное мычание. Однако и оно нешуточно перепугало друга. Одна из ладоней Лебедя метнулась к его губам.
– Молчи! Они могут услышать!..
Самое непонятное заключалось в том, что проснуться надо было особенным образом, и Дымов это интуитивно понимал. Полное пробуждение могло унести его от Лебедя и от того жуткого, что покойный хотел ему продемонстрировать. Однако с узами сна он тоже должен был расправиться…
Вадим напрягся, в затылке болезненно заломило, и тело в конце концов ему подчинилось. Часто
Он лицезрел дом, в котором они спали. Стен не было, и, кажется, – не было крыши. Силуэты спящих словно зависли в воздухе, и Вадим даже угадывал среди них отдельных людей. Вот двое охранников из вестибюля Кита, а это, пожалуй, сам Кит. Тот, что сидит рядом, наверняка – Аристарх. Еще парочка переплетенных тел – должно быть, Лот со своей подружкой…
Лебедь вновь привлек его внимание, пальцем требовательно ткнул в сторону. Продолжая протирать глаза и тщетно пытаясь сделать видимое более отчетливым, Вадим повернул голову и в самом деле разглядел ИХ. Впрочем, он не совсем понимал, о ком говорит Лебедь, но во всяком случае теперь он их видел! Кажется, Лебедь называл их глонами, но откуда взялось это название? Черные тени бродили по дому группами – по двое и по трое, склоняясь над спящими, к чему-то прислушиваясь, обмениваясь странными жестами, не произнося ни звука.
– Мы спим, они бодрствуют, – шепотом сказал Лебедь.
Губы Вадима наконец-то разлепились.
– Кто они? – хрипло спросил он.
– Тени! Ты же их видишь!..
Он действительно видел. Тех, кто днем покорно сопровождал людей, повторяя их жесты, вторя их движениям.
Вадим попытался сделать шаг, но тело оставалось ватным, ноги едва держали его. Эта реальность была НЕРОДНОЙ, – рыба на суше – тоже калека, но при всем, при том Вадим чудовищным образом сознавал, что он и впрямь проснулся. Это не было сном, но не было и бодрствованием. Некое третье состояние, лишающее эйфории первого и сил второго, зато дарующее зрение, которым можно было увидеть глонов.
– Идем, – Лебедь потянул его за руку. – Здесь где-то Паучок. Он тоже с нами.
– Не могу, – Дымов неимоверным усилием переставил ногу, потянул за ней другую и в изнеможении повалился. Примерно также, должно быть, чувствовали себя закованные в кандалы каторжники.
– Что же ты? Пошли! Иначе нам с ними не справиться!
Лебедь вновь склонился над ним, но некая таинственная нить оборвалась. Вадим уже не в силах был цепляться за это пространство. Сон тянул его вглубь, мир реалий разворачивал и распахивал. Нужно было выбирать, и он ускользал, все более теряя Лебедя. Образ друга, его голос становились все более призрачными. Лицо съедалось туманом, слова улетали ввысь. А в следующую секунду Вадим распахнул глаза и сел.
Его трясло, как в лихорадке. Явь пришла на смену бредовым видениям, но дрожь не унималась. Обняв себя руками, он поднялся и, нашарив на тумбочке спички, с усилием и не сразу припомнил, что это не башня и вообще не город. Свеча, впрочем, отыскалась и здесь – да не одна, а с целой компанией товарок. Бронзовый, тонкой работы канделябр, приютил сразу пять свечей. Короткой жизни вспыхнувшей спички хватило только на то, чтобы запалить одну-единственную, но Вадиму показалось достаточно и одной свечи. Непроизвольным движением он задержал над ней ладонь, словно намереваясь согреться от этого крохотного язычка пламени. На какой-то миг ему даже показалось, что все прошло, но зубы тотчас выдали длинную дробь. Вадим стиснул руками виски. Такого с ним еще не бывало. Шатаясь, он приблизился к окну и выглянул наружу. Огни, огни… Спать на Горке дозволялось не всем.