Приглашение в рай

Томпсон Ронда

Хейли пожала плечами.

– Отдайтесь течению, не сопротивляйтесь. И… будьте непосредственны.

– Вообще-то мне несвойственна непосредственность.

Она это знала, как и некоторые другие подробности из жизни Джона Джейкобсона. Он был штатным профессором университета в возрасте тридцати двух лет. Хейли получала журналы и каталоги университетских изданий, в которых публиковались его труды. (Там же появлялись и ее фотографии, благодаря чему профессор узнал о райском острове и горилле.) Но… на обложках книг он не был так красив.

– Почему бы нам не познакомить

их сегодня вечером? – предложила Хейли.

– А вы не слишком торопитесь?

– Я думаю, чем раньше Сьюзи покинет дом, тем лучше.

– Я вынужден ответить согласием.

Она видела, как нелегко ему было.

– Не буду мешать вам, встретимся перед домом в шесть.

Хейли повернулась к двери.

– Вы так и не сказали, почему ходите в робе и пользуетесь камуфляжной краской.

– Да, не сказала. – Хейли переступила порог и остановилась. – На вашем месте я бы избавилась от пиджака. Голиаф не привык видеть людей в твиде.

– Туше, [2] – пробормотал Джон, когда дверь за девушкой закрылась.

Профессор снял пиджак и расстегнул верхнюю пуговицу накрахмаленной рубашки. Комната была очень красивой, а вид из окна завораживал. Хозяйка острова оказалась такой, какой он себе ее представлял. И все же в ней было что-то необычное, и это «что-то» воздействовало на него. Может, всему виной изнуряющая жара? Неужели его тянет к ней? Абсурд. Джон выглянул в окно. Уютный тесный кабинет, заваленный грудами бумаг, привычный запах лабораторного дезинфицирующего раствора – вот его стихия. А не эта цветистая декорация. Избыток свежего воздуха, должно быть, вызвал в его организме химический дисбаланс. Да еще с самого начала все пошло не так, как он планировал.

2

Туше – в фехтовании укол шпагой, нанесенный противнику.

Джон не рассчитывал, что Хейли Лэм станет участвовать в эксперименте. Конечно, без ее гориллы и естественной природной среды он невозможен. Но лучше бы этим все и ограничилось.

За короткое время Хейли успела продемонстрировать ему то, с чем он столкнулся, наблюдая за Сьюзи, – поведение женщин часто бывает алогично и абсолютно не поддается разумному осмыслению.

Джон отправился в душ. Он собирался побыть со Сьюзи. Горилла, должно быть, потеряла голову от страха. Ему не следовало думать о Хейли, ее нелепой одежде, о грязной майке, обрисовывающей грудь, о соблазнительных губах и голубых кошачьих глазах. Надо было сосредоточиться на Сьюзи и на том, что может случиться, когда его питомица встретится с Голиафом.

В десять минут седьмого Джон в нетерпении постукивал ногой по усыпанной гравием дорожке перед домом. Он принял душ, переоделся и последние два часа провел, утешая Сьюзи. Хейли опаздывала, и профессор, изрядно раздраженный, разглядывал фасад дома, пытаясь угадать, какую комнату она занимает. Неожиданно сзади раздались приглушенные голоса и смех. Кажется, его хозяйка позабыла о нем и его эксперименте. Да

и ее друзья оказались здесь не в добрый час. Слева послышался хруст гравия, и перед Джоном предстала женщина.

За такое лицо любая модель отдала бы все на свете. По плечам ее струились длинные белокурые волосы. Стройные загорелые ноги сводили с ума. Джон не узнал бы свою хозяйку, если не бутсы и короткие шорты. Картину завершал защитного цвета свитер. Это была Хейли Лэм, собственной персоной.

– Извините, я опоздала, – произнесла она, поравнявшись с ним. – Пришлось долго возиться с краской, она не хотела смываться.

Ее глаза действовали просто гипнотически. Когда она улыбнулась, все внимание профессора переключилось на изгиб ее губ. Косметики было очень мало, а может, вовсе не было. Кожа, ровная и гладкая, была покрыта золотистым загаром.

Неожиданная красота девушки ошеломила Джона. Ему стало трудно дышать. Профессор на мгновение зажмурился, чтобы избавиться от наваждения.

– Так я обычно зову Голиафа, – объяснила Хейли. – Прошу кого-нибудь из слуг позвонить в колокол. Должно быть, мой мальчик забрел слишком далеко, и не чувствует запах Сьюзи.

А вот профессор стоял достаточно близко, и хмельной аромат Хейли, свойственный лишь ей одной, пробуждал в нем какой-то первобытный инстинкт. У Джона внезапно возникло непреодолимое желание поцеловать девушку. Казалось, она вдруг ощутила опасность и отступила на шаг. И тут же оба почувствовали страшную неловкость, которой не было прежде.

– Не пора ли нам начинать?

В голосе Хейли прозвучала паническая нотка. Она была очень красивой женщиной и, наверное, привыкла, что встречные мужчины смотрят на нее. Сам он не из таких. Джон никогда не ставил внешность женщины выше ее интеллекта. Обычно ему требовалось хорошо узнать особу противоположного пола, чтобы почувствовать влечение к ней. Внезапное, необузданное желание казалось ему чем-то абсолютно бессмысленным и нелогичным.

– Да, пожалуй, пора, – ответил профессор.

– Давайте выведем Сьюзи.

Когда Хейли повернулась и направилась к большому сараю, где разместили Сьюзи, Джону ничего не оставалось, как последовать за ней. Он старался смотреть ей в затылок, но его взгляд непроизвольно опускался и следил за плавным покачиванием ее бедер при ходьбе. И это настолько заворожило его, что, когда Хейли вдруг остановилась, Джон продолжал идти, пока не наткнулся на нее.

– Ох, извините, – пробормотал он. – Я все еще не уверен, что будет правильно так резко вмешаться в природу.

Хейли прищурилась:

– Если поместить Голиафа в клетку, это только разозлит его и не пойдет на пользу естественным инстинктам. Особенно сейчас, когда в доме много шумных гостей. Я думаю, чем раньше они встретятся, тем быстрее природа возьмет свое.

Девушка сняла засов и широко раскрыла двери сарая:

– Ну, Сьюзи, пора познакомиться с Голиафом.

В ответ последовал пронзительный вопль.

– Она поняла, что я ей сказала?

Удивленный вид Хейли заставил профессора улыбнуться.

– Конечно, нет. Она лишь отреагировала на ваш голос. Я здесь, Сьюзи.