Приговор Бешеного
Шрифт:
— Посмотрим…
— Поверь, очень рад слышать тебя, а остальное… остальное не имеет никакого значения. — В его голосе слышалась озабоченность. — Главное… да ты и сам знаешь, что главное. Живи долго, «крестник»!
— Мухтар постарается!
Закончив разговор, Савелий почувствовал некоторое облегчение. Главное, что Богомолов не изменился, остался таким, каким был всегда. Конечно, он понимал, что генерал чего-то недоговаривает, даже иносказательно, однако, прекрасно зная, что телефону нет доверия, особо не обиделся. Видно, кто-то на него сильно давит, и этот «кто-то» из тех,
Бодро поднявшись на ноги, Савелий пошел взглянуть на Мушмакаева. Конечно, он не будет совсем заживлять его рану, и не только потому, что жалко тратить свою силу и энергию на подонка. Однако поддерживать в нем жизнь необходимо, чтобы довезти до Москвы. Он просто исключит возможность заражения крови и уймет боль, чтобы его стенания не привлекли внимание посторонних людей во время пути.
Он пришел вовремя: Мушмакаев только что потерял сознание.
— Ты что, капитан, и ему хочешь снять боль? — недовольно спросил Денис, когда Савелий склонился над пленным.
— Ты что, забыл? Мы же должны доставить его в Москву. И доставить живым.
— Доживет, осталось каких-то четыре-пять часов. Может и помучиться, — язвительно пробурчал Денис.
— Тебе что, нужны лишние взгляды посторонних? — поддержал Гадаев.
— И правда… — растерянно покачал головой Денис. — Ну извини, не подумал.
— Ну, пожалуйста, — в тон ему уронил Михаил.
Наклонившись над Мушмакаевьм, Савелий притронулся к его лбу и мысленно приказал: «Ты сейчас придешь в сознание и никакой боли не почувствуешь. Ты постараешься быть спокойным, и твоя рана перестанет кровоточить. А теперь я уберу руку, ты откроешь глаза и попросишь воды». Не отрывая ото лба руку, Савелий решил подшутить и хитро взглянул на Дениса:
— Налей, пожалуйста, воды из графина.
— Лоб смочить?
— Нет, он пить хочет, — невозмутимо ответил он.
Денис удивленно посмотрел на Савелия, а Михаил неожиданно прыснул, не выдержав его гримасы. Денис перевел взгляд на него, покачал укоризненно головой, подошел к столу, налил в стакан воды и вернулся к ним. Савелий отнял руку. Раненый тут же открыл глаза и с недоумением поглядел на Савелия.
— Я могу попросить воды? — вежливо произнес он.
На этот раз Михаил просто зашелся от хохота.
— Что смешного в моей просьбе? — обиделся Мушмакаев.
— Ничего смешного, — заметил Денис и протянул ему стакан, — это не тебя касается. Ну, как, сильно рана саднит?
— Нет, даже не чувствую, даже странно. — Он вдруг снова недоуменно взглянул на Савелия, но ничего не сказал.
— Ну что, готовы ехать? — спросил вошедший в комнату Ростовский.
— Мы-то готовы, а как же рама? — напомнил Савелий.
— Все в порядке, договорился, пока мы съездим, сосед ее починит. Удивиться хотите? — с усмешкой спросил Ростовский.
— Не слишком ли много сюрпризов в меню на сегодня? — съязвил Гадаев.
— Последний сюрприз, мне кажется,
— Тогда удивляй, — согласился Савелий.
— Пошли!
Подойдя к кухонному окну, они ахнули, а Денис даже присвистнул от удивления.
— Мама родная, а где же достопочтенные трупы? — растерянно спросил он, взглянув на хозяина квартиры, словно требуя ответа именно от него.
— Пять минут назад подъехал какой-то фургон, из него выскочили несколько парней в полумасках, побросали трупы в машину и молниеносно исчезли. Как вы думаете, кто они были?
— А чего тут думать? — спокойно рассудил Савелий. — Болгарская спецслужба, которая была задействована на подхвате.
— А почему не поддержали при атаке на нас?
— Наверное, те и не просили, думали, втроем справятся, — предположил Денис.
— Возможно, хотя, скорее всего, сами болгары не захотели вмешиваться в чужие разборки, — возразил Савелий.
Он оказался не очень далек от истины. Отказавшись принимать участие в активных действиях, болгары обещали капитану Селезневу, своему русскому коллеге, после операции провести так называемую зачистку места происшествия, постараться, чтобы все было сделано тайно и правда, не дай Бог, не просочилась в средства массовой информации. В случае утечки единственное, что они решили сообщить, гласило: «Произошла кровавая разборка из-за раздела территории криминальными структурами».
Бесстрастный наблюдатель, посланный болгарской спецслужбой, сообщил, что «встреча закончилась и есть мусор, который нужно срочно убрать». Специалисты были наготове, тут же выехали на место происшествия, моментально собрали трупы, оружие и отвезли все к себе: оружие сдали на оружейный склад, трупы — в морг, документы — начальству. Обнаружив паспорт на имя Селезнева, руководитель управления, с которым напрямую связывался непосредственный начальник Богомолова с просьбой об оказании помощи, схватился за голову, но что-либо предпринимать было поздно. Единственное, что он мог сделать, это сообщить о случившемся в Москву. Когда его соединили, он виновато начал разговор:
— Привет для тебя, коллежка! — У него был сильный акцент, и потому нелегко было понять, что он хотел сказать.
— И я тебя приветствую, коллега! Как здоровье? Как дети? — Российский начальник произнес дежурные фразы, словно специально заученные накануне.
— Здраве-то ничего… — протянул болгарин.
— Что-то случилось? — сразу перебил москвич.
— Только едно… ваши люди у меня…
— Арестованы?
— Никак нет, генерал! Они… так сказать, немного мертвы…
— Мертвы? Трое?
— Так! Трое!
— А другие? — с надеждой спросил генерал.
— Другие нет, только три. Извини, что так случилось. Что с ними делать?
— Завтра за ними приедут мои люди, — тяжело вздохнув, ответил тот.
— Подробности знаешь? В засаду попали?
— Нет, засада нет. Я не видел сам, но мой человек говорит, что бой очень честный, но не равен.
— Тех что, больше было?
— Нет, мысл-та в другом: твои стреляли, другие нет…
— Вот как? Странно… Ладно, спасибо за помощь.