Приговор на брудершафт
Шрифт:
Лебедев поступил в школу, имея небольшой денежный запас. В начале октября, после окончания сельхозработ, слушатели возвратились на место постоянной дислокации, приступили к занятиям. Лебедев, прекрасно оценивая свои небольшие финансовые возможности, стал искать подработку и быстро нашел. Он начал по вечерам мыть пол на крытом рынке. Руководство курса, зная о его бедственном положении, закрывало глаза на ежевечерние отлучки без увольнительной записки. За мытье полов Лебедев получал 80 рублей в месяц. После возвращения с рынка от Лебедева пахло хлоркой и хозяйственным мылом. Однокурсники терпели этот запах, а вот девушки в трамвае презрительно морщились. Но Лебедеву было наплевать: он задался целью выжить и окончить высшее учебное заведение
Как-то старик сторож, имевший за плечами не одну ходку в зону, сжалился над Лебедевым, отозвал его в сторону и сказал:
– Держи ключ-«универсал», но помни: только чуть-чуть! Здесь яблочко, там горсть орешков, но не более!
Сторож рынка считал Лебедева обычным студентом. Если бы старик знал, где он учится, то даже здороваться с ним бы не стал. Получив универсальный ключ, Лебедев спустился в подвал и открыл двери нескольких кладовых, где торговцы с рынка прятали свои товары на ночь. Предаваться греху алчности он не стал и по совету сторожа ограничился микроскопическим объемом продуктов: парой яблок, тремя грецкими орехами и горстью сухофруктов. С этого дня Лебедев не приходил в общежитие с пустыми руками. С практической точки зрения кражи продуктов нисколько не улучшали его материальное положение, но осознание того, что он может угостить друзей яблоком или семечками, тешили его самолюбие, ставили вровень с остальными слушателями.
Воронов также получал стипендию, плюс 40 рублей ежемесячно ему присылали родители. У него и Лебедева был одинаковый месячный доход – 80 рублей с копейками, но Виктор был более свободным в распоряжении средствами. Гражданскую одежду ему купили родители, так что выкраивать деньги на простенькое трико ему было не надо.
27 марта 1987 года в курилке около общежития встретились Воронов, Рогов и Лебедев. Обладатель заветного ключа уже дал согласие совершить кражу, оставалось только оговорить условия оплаты. Лебедев потребовал в обмен на Дело две бутылки водки. Воронов был согласен только на одну. У Лебедева были более сильные позиции: если сделка не состоится, он ничего не теряет, а вот Воронов оставался с пустыми руками. Компромиссное решение предложил Рогов: они дают Лебедеву две бутылки, одну из которых распивают вместе. Лебедев согласился и пообещал принести Дело утром в понедельник.
В тот же день, в пятницу, Рогов и Воронов без лишнего шума получили у одногруппника, распоряжавшегося вещевым складом курса, форменные овчинные тулупы и валенки. В шесть вечера, одетые в тулупы с погонами, перепоясанные портупеями, они прибыли к винному магазину на улице Калараша. Им повезло. В этот день магазин торговал не вином или коньяком, а именно водкой. Очередь страждущих приобрести бутылочку на выходные растянулась метров на пятьдесят и все норовила сбиться в кучу. Участковому и патрульному милиционеру с трудом удавалось поддерживать порядок. Воронов и Рогов с ходу подключились к выравниванию очереди. Участковый обрадовался их появлению, стал покрикивать на желающих пробиться без очереди:
– Соблюдаем порядок, граждане! Перед входом в магазин готовим десять рублей. Норма отпуска – одна бутылка в руки!
В восемь вечера магазин с боем закрыли. Как всегда, в последнюю минуту торговли очередь сломалась, и толпа хлынула к дверям. Участковый был начеку. Он успел захлопнуть двери изнутри магазина, а постовой милиционер и слушатели не дали их выбить. Минут через пять, матерясь и проклиная все на свете, толпа разошлась. Постовой постучался условным стуком, участковый открыл. Продавщица продала милиционерам по бутылке водки и стала собираться домой. На улице участковый сказал:
– Сегодня еще ничего, по-божески, а вот что вчера творилось – мама дорогая! Вроде бы четверг, середина недели, а народу – раза в три больше, чем сегодня. Мне пришлось по рации наряд вызывать, иначе бы двери вынесли. Вы, парни, с какого курса?
– С третьего, – непонятно для чего соврал Рогов.
Попрощавшись с участковым,
Дальневосточная высшая школа МВД СССР начиналась с КПП, выходившего на улицу Волочаевскую. За КПП справа располагалось четырехэтажное общежитие первого курса. За ним, в глубь территории школы, девятиэтажка – общежитие второго и третьего курсов, далее плац с трибуной для руководства и еще одно четырехэтажное кирпичное общежитие. Слева располагались учебный и административный корпуса, соединенные надземным зимним переходом. За административным корпусом были гаражи и два кирпичных здания, построенных в прошлом веке. Между ними была встроена трехэтажная столовая. Левое старинное здание было целиком отдано факультету заочного обучения, в правом располагались преподавательские, кабинеты начальников кафедр, лаборантские. На втором этаже были бухгалтерия и касса. За этими корпусами был спорткомплекс и склады.
В дневное время территорию школы никто не охранял, если не считать наряда на КПП, но милиционеры с КПП дальше своей будки не высовывались. В вечернее время и ночью выставлялся караул: склады охранял часовой с автоматом, территорию, прилегающую к гаражам и административному зданию с бухгалтерией – часовой со штык-ножом. Как ни странно, вооруженный часовой не охранял знамя школы. Оно хранилось в дежурной части, и отдельный пост у него не выставлялся.
В воскресенье 17-я группа, в которой учился Лебедев, заступила в караул. Ночью Лебедев сменился с поста, но отдыхать не лег. Охранять административный корпус с бухгалтерией вышел его сосед по комнате.
Глухой ночью, уже под утро, Лебедев пошел на дело. Сосед заверил его, что вокруг все спокойно. Административный корпус на замок не закрывался, так как в нем были кабинеты многих начальников кафедр и они не могли договориться между собой, кто будет утром открывать входные двери. После недолгих споров начальники решили: «У нас же часовой есть, зачем с замками мудрить? Потеряет кто-нибудь ключ, будем под дверями стоять, как бедные родственники. Касса и бухгалтерия под сигнализацией, а в наши кабинеты ни один псих не полезет – там брать нечего».
Лебедев беспрепятственно прошел к преподавательской кафедре теории государства и права, открыл ее универсальным ключом. К преподавательской примыкала лаборантская, отдельного входа в коридор не имевшая. Лебедеву даже не пришлось мудрить с замком в лаборантскую – дверь была не заперта. В лаборантской вдоль стен стояли шкафы с учебными материалами, в одном из них хранились архивные уголовные дела.
Лебедев включил карманный фонарик и стал искать нужное дело по номеру. К счастью, оно оказалось почти наверху, не пришлось перебирать три десятка томов. Сверив фамилию обвиняемого, Лебедев забрал Дело, вышел в коридор, закрыл дверь в преподавательскую. Вместо караульного помещения он прошел в общежитие, спрятал Дело в шкафу и только потом вернулся к наряду. Операция по похищению архивного уголовного дела прошла без сучка, без задоринки.
Воронов до поздней ночи не находил себе места. Он бесцельно слонялся по общежитию, посмотрел телевизор, установленный в пустой просторной комнате, поболтал с приятелями. После полуночи вернулся к себе, лег на жесткую кровать, но сон не шел. Мысленно Виктор был рядом с Лебедевым, контролировал каждый его шаг. Поворочавшись на досках, Воронов лег на спину и замер, ожидая, когда сон незаметно подкрадется и время до утра пролетит, как один миг.
Рядом ворочался Рогов, кровать под ним поскрипывала, а под Вороновым – нет. В наследство от старшекурсников Виктору достался сколоченный из досок щит, по размерам соответствующий односпальной кровати. Нижними брусками щит устанавливался на металлические планки, между которыми была натянута панцирная сетка, сверху накрывался матрацем. Спать на такой жесткой кровати считалось полезным для здоровья. На ней было удобно сидеть – сетка не провисала до самого пола.