Приговор подпишем сами
Шрифт:
Серый был в учебном центре лишь однажды. Не тот у него уровень, чтобы оттачивать там свое мастерство. Прошел он уже эти стадии в далекой юности. Сейчас решение Грома его насторожило. Он вновь заподозрил, что с ним решили покончить. Лучшего места и не найти. А так – поедет он в Москву, да еще и попадется в руки милиции. Кто его знает, станет молчать или нет? Раз менты начали охоту, значит, задержание – дело времени. Чтобы избавиться от очень опасного носителя информации, лучше, конечно, его ликвидировать. С другой стороны, Гром не мог не заподозрить, что подобное решение вызовет у Серого
С шоссе свернула машина. Бандит медленно встал. Свет фар приближался. Вот водитель переключил свет с дальнего на ближний и поехал совсем медленно. Сомнений не было, это едут за ним. Серый устремился к дороге. Заметив его, машина остановилась.
– Ну, ты чего, давай быстрее! – услышал Серый знакомый голос Михаила Олешкевича, прозванного из-за своих габаритов, короткой шеи и приплюснутого носа Кабаном.
Серый быстро уселся на заднее сиденье.
За рулем джипа сидел Валера Тихонов, по кличке Тихоня. Коренастый молчун соответствовал своему прозвищу. Из него тяжело было выдавить лишнее слово. Рядом устроился Толя Жаров. Сорокалетний, рано поседевший мужчина, напротив, был любителем поговорить.
– Привет, – Серый пожал Кабану руку, кивнул Жарову.
Тихоня разворачивал машину в обратном направлении и лишь что-то пробурчал под нос.
– Ты что тут делал? – спросил Кабан.
– Картошку полол, – ответил за него Жаров и рассмеялся.
– Да уж, – Серый сунул руку под ветровку, поправил мешавшую сидеть кобуру с пистолетом. – Сегодня был тяжелый день.
– Где Заяц? – неожиданно спросил из-за руля Тихоня.
– Свечку можешь ставить завтра за упокой Грызуна, – грустно пошутил Серый.
– Значит, правда, – пробормотал Кабан.
– Что? – встрепенулся Серый.
– Леон обмолвился, что сегодня двое облажались.
– Вот, значит, как он заговорил, – протянул Серый. – Я, можно сказать, из безвыходной ситуации вышел…
Дальше ехали молча. Убаюканный звуком мотора, Серый задремал. Проснулся он оттого, что машина встала. Он открыл глаза. Было уже светло.
– Приехали, – Кабан шлепнул его ладонью по колену и вышел.
Серый выбрался из автомобиля и огляделся. Машина стояла на лесной дороге.
– Все, дальше пешком, – объявил высунувшийся в окно Тихоня. – Мы назад.
С этими словами он включил заднюю передачу и стал разворачиваться.
– Пошли, – махнув на прощание оставшимся в машине, вздохнул Кабан.
Они не доехали до КПП с километр. Прогулка взбодрила Серого. Он не стал спрашивать, почему их не довезли до конца. И так было ясно: в лагере, кроме воспитанников, много посторонних. Сейчас жара, спится плохо. Кто-то может увидеть ранних гостей и догадаться о двойной роли этого учреждения. Хотя наверняка нанятым со стороны воспитателям многое здесь кажется странным, а на кое-какие вещи они попросту вынуждены закрывать глаза. Еще бы: на деньги, которые они заработают здесь за три месяца, можно беззаботно прожить год!
Они прошли через КПП и оказались на внутренней территории.
– Тихо
– Чего это тебя на лирику потянуло? – удивился Кабан.
– Не нравится мне все это, – неожиданно для себя выпалил Серый.
– Что? – Кабан замедлил шаг и с удивлением посмотрел на спутника.
– Скажи честно, зачем меня сюда притащил?
– Приказ Леона, – пожал плечами Кабан. – А чего ты волнуешься?
– Будем говорить начистоту, – не спеша шагая по дорожке, вздохнул Серый. – Я человек непубличный. Здесь же кого только нет…
– Думаю, что Леон побоялся оставлять тебя сейчас без присмотра, – неожиданно признался Кабан.
– Это почему? – у Серого неприятно заныло под ложечкой.
– Не исключено, что вы с Зайцем хорошо засветились где-то, – стал развивать свою мысль Кабан. – Ведь вас попытались взять не на квартире в Москве, а у черта на куличках. К тому же в момент подготовки к покушению на убийство.
Кабан раньше работал оперативным сотрудником и в разговоре манипулировал терминами из уголовного кодекса – впрочем, как и большинство сотрудников «Рифа».
– При чем тут засветились? – опешил Серый. – Я же русским языком Грому сказал: старик, в доме которого мы сидели, из ружья пальнул. Снаружи услышали, вот и вызвали милицию. Хотя… – он осекся.
– Чего? – Кабан заглянул собеседнику в лицо.
– Так, ничего, – покачал головой Серый.
Он вдруг неожиданно понял, что ОМОН появился слишком быстро. После выстрела прошло недостаточно времени, чтобы собраться и приехать из города.
– Значит, меня прессовать собираются? – выдвинул предположение Серый.
– Зачем? – удивился Кабан. – Просто пересидишь здесь время, пока Леон по своим каналам справки наведет, где вы так отметились, и решит, что делать дальше.
Они дошли до небольшой пристройки к административному корпусу. Здесь были отремонтированы две комнаты, которые использовались как гостиничные номера. Кабан достал из кармана ключи.
– Понятно, – вздохнул Серый и невольно посмотрел на массивные решетки на окнах.
Какое-то время Дрону казалось, что он лежит на палубе корабля, который качается на волнах. Он поднимался вместе с ним вверх, потом вдруг резко проваливался в бездну. В ушах стоял шум волн. Дорофеев почувствовал щекой что-то прохладное и разлепил веки. Светлое пятно медленно превратилось в небольшой квадрат расположенного под самым потолком комнаты оконца.
– Где я? – пробормотал он и попытался сесть.
Тяжесть и боль во всем теле не дали этого сделать. Майор поморщился, приложил усилия и перевернулся на спину. Потолок помещения, в котором он оказался, был тоже, как и стены, бетонный. Но Дрон недолго смотрел на него. До тех пор, пока он не стал сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее кружиться. К горлу подступила тошнота. Он закрыл глаза.
«Я что, в плену?» Новая мысль подействовала отрезвляюще и стала причиной выброса в кровь адреналина. Дрон сел и тут же сморщился от боли в правом боку. В совокупности со сменой положения это подействовало отрезвляюще. Он вспомнил все, что стало следствием его состояния.