Приговор
Шрифт:
Вспышка злости растаяла в печали, которой Клэр не смогла дать определение. Она никогда не слышала столько боли в его голосе. Всем сердцем ей хотелось сделать его мир лучше; однако, она не смогла бы забрать у него это чувство предательства — сначала с её стороны, а потом и со стороны Кэтрин. Ему нужно было высказать всё, о чём он думал. Слёзы заполнили её глаза, но Клэр не отводила взгляда. Даже с болью, которую она видела, его чёрные глаза делали её мир целостным.
Он продолжил:
— И дело не в том, что я не хотел тебе верить, но
Его голова склонилась к коленям Клэр.
Когда он не заговорил, Клэр провела пальцами по его волосам и подождала.
Подавив эмоции, Тони поднял голову и снова посмотрел ей в глаза. Чернота раскаяния соответствовала тоске, которую она слышала в тоне.
— Я подверг тебя опасности, — произнёс Тони. — С тех пор, как Роуч объяснил мне всё, я мог думать только об этом. Я забрал тебя из Калифорнии и поместил в самое худшее место, которое можно было придумать. Скажи мне, что понимала, что я не знал! Я никогда в жизни — никогда даже мысли не допускал — что она способна причинить вред тебе или мне… — Он прикоснулся к животу Клэр и погладил его, заставив Клэр улыбнуться, — Или нашему ребёнку.
Ребёнок толкнул руку Тони, и глаза Тони открылись шире:
— Неужели я только что это почувствовал?
Клэр кивнула.
— Удивительно!
На мгновение их волнение и радость затмили тень, вызванную именем Кэтрин.
Несмотря на покрасневшие глаза и залитые слезами щёки, Клэр хихикнула: — Я молилась, чтобы ты успел почувствовать, как наша кроха двигается и пинается. Думаю, у нас растёт футболист.
Тони сел прямее и наклонил голову. Когда их носы соприкоснулись, он сказал:
— Пусть так и будет!
Нежно вытирая её щеки тыльной стороной ладони, Тони провёл губами по её губам.
— Мы оба совершали ошибки, слишком много, чтобы сосчитать, но эта маленькая жизнь у тебя внутри — не ошибка. Он или она не Роулз и не Николс. Этот ребёнок Роулингс! Я много достиг в жизни, но в сравнении с этой маленькой жизнью, всё бледнеет. Вне всякого сомнения, этот ребёнок моё, нет, наше самое великое достижение. Я не заслуживаю, чтобы ты или этот невинный ребёнок были в моей жизни. Спасибо, что смогла уберечь себя и малыша. Роуч рассказал, какой напуганной ты была. Если бы только я был дома…
Клэр прервала его:
— Нет, Тони. Неужели ты не видишь? Всё было спланировано таким образом, чтобы тебя не было дома. Никого из нас не нужно винить за то, что произошло.
Его кивок заставил качнуться и её голову. Его слова вышли едва различимым шёпотом:
— Именно за это…
Пальцы Клэр коснулись его губ:
— Остановись, пожалуйста. Я знаю, что нам о многом нужно поговорить. У нас у обоих есть вопросы, и, я надеюсь, что найдутся и ответы, но прямо сейчас и сегодня, не могли бы мы просто посвятить время только нам?
Тони поцеловал кончики её пальцев, которые только минуту назад заглушили его слова.
— Ты права. Кроме того, нас ждут Мадлен
Клэр встала, однако Тони отказался выпускать её руку из своей. Встав ближе, он посмотрел на неё с высоты своего роста и произнёс:
— Мне нужно знать одну вещь.
Подняв глаза, Клэр увидела потребность в его тёмном взгляде, и её сердцебиение ускорилось:
— Что? Что тебе нужно знать?
— Это изменило наши отношения? Я имею в виду, мы всё ещё помолвлены?
Клэр усмехнулась:
— Нам определённо о многом нужно поговорить; несмотря на это, если малышу суждено быть Роулингсом, а не Николс, я полагаю, у нас в запасе несколько месяцев, чтобы привести нас к браку. — Её глаза сверкнули. Она сделала паузу, — Если это именно то, чего ты всё ещё хочешь?
— То есть, тот факт, что я был мудаком и бросил трубку, не заставил тебя передумать?
— Понимаешь, я привыкла к тому, что ты мудак. А вот факт, что ты признаёшь это, — это что-то новое, и эта та самая причина, по которой я не поменяла своего решения.
Тони притянул Клэр ближе и обнял.
— Итак, как насчёт того, чтобы я поработал над тем, чтобы не быть мудаком, а ты — чтобы приструнить свой дерзкий язычок?
Клэр встала на носочки и поцеловала его в шею. Знакомое рычание зазвенело у неё в ушах подобно музыке.
— У меня создалось впечатление, что тебе нравится мой язычок.
Его губы захватили её в поцелуе. Без колебания она ответила ему с тем же неистовством. Когда сила поцелуя ослабла, их взгляды встретились, его глаза сверкнули, и он ответил: — О, да, без сомнения. Я люблю твой язычок, твои глаза, твою шею и каждую часть твоего тела; однако, некоторые вещи, которые ты творишь своим чудесным ртом, мне нравятся больше, чем другие.
— В самом деле? — подразнила она, прихватив губами кожу на его шее.
Тони схватил её за плечи.
— Ты планируешь вернуться к ужину? Я спрашиваю потому, что, если ты не остановишься, этого не произойдёт.
Клэр улыбнулась. Это было правдой; им многое нужно обсудить и многое выяснить; тем не менее, она чувствовала себя полной надежды. В эту самую минуту она понимала, что ужин мог и не состояться. Если бы она продолжила дразнить, тогда они могли быть голыми и в кровати через секунду; но, всё-таки, ей нужна еда. Где-то на задворках сознания она услышала его совет:
— Думаю, тебе стоит поесть. Тебе нужны силы.
Улыбнувшись, она ответила:
— Я хочу на ужин, и нас, наверное, ждут.
Указав в направлении одной из дверей, Клэр сказала:
— Ванная там. Я умоюсь. Боюсь, зарёванная, я выгляжу не очень.
— Ты, моя дорогая, ни при каких обстоятельствах не можешь выглядеть не очень. Ты ослепительная!
— Что, правда?
Клэр многозначительно улыбнулась Тони.
— Дай мне минутку. — Она поцеловала его в щёку. — После ужина мы вернёмся сюда, и ты сможешь напомнить мне, какие из действий моего языка тебе нравились больше всего.