Приговор
Шрифт:
— Джек Тобин — талантливый юрист. Я надеюсь, что те, кто возьмутся защищать Эванса и Брюма, тоже способные юристы. Если они невиновны, суд вынесет оправдательный приговор.
Последним в игру вступил Джимми Дикарло, но его в этот день цитировали больше других.
— Джек Тобин защищал Руди Келли. Он подал апелляцию в верховный суд и проиграл. Руди Келли казнили по ошибке, но эта ошибка была совершена многими и на многих уровнях. Однако Джек Тобин не может этого принять. Он хочет добиться справедливости. Его нельзя допускать к этому делу.
В черном костюме от Армани, белой рубашке и серебристом шелковом галстуке, с прилизанными крашеными
День для Джека и Марии не закончился в конторе. Дик привез женщин к дому, и, оказавшись на подъездной аллее, они оказались в центре «циркового представления». Их встретила толпа журналистов, а на переднем газоне стояли телевизионные фургоны и толпились зеваки.
— Похоже, наш приятный образ жизни канул в прошлое, — заметил Дик.
— Скоро все кончится, — отмахнулся Джек.
Но прошла неделя, а осада продолжалась. Обитатели дома стали испытывать приступы клаустрофобии. Джек, Пат и Хоакин лишились удовольствия вечерами побегать. Дик, бросивший пить и, с тех пор как его наняли на работу, регулярно занимавшийся физическими упражнениями, не мог плавать. Нельзя было спокойно выйти на улицу. Простой поход за покупками превращался в настоящее приключение. Никто не видел этому конца. Вслед за предъявлением обвинения предстояли аресты, заявления оснований защиты против обвинения, апелляции — и все эти события будоражили прессу.
— Надо что-то предпринимать, — заявил Джек Пат, лежа ночью в постели. — Нельзя терпеть подобное месяцами.
— Есть идеи? — поинтересовалась она.
— Есть. Некогда я рыбачил с одним человеком, его зовут Стив Престон. Он владеет большим ранчо — тысячами акров земли примерно в двадцати милях от города. Его сын руководил на ранчо работниками. Когда он женился, отец выстроил ему большой дом в паре миль от своего. Но жена не захотела вести сельский образ жизни. Молодые переехали в Атланту, и сын Стива получил работу в фирме «Кока-кола». Отец был ужасно расстроен. Насколько мне известно, дом с тех пор так и пустует. Стив показывал мне его, когда он только строился. Просторное здание, больше этого. Завтра я позвоню Стиву и спрошу, не сдаст ли он нам этот дом.
— Что ж, попробуй, — уклончиво ответила Пат. — А с остальными ты уже советовался?
— Нет, сначала хотел узнать твое мнение. Так что думаешь?
— Делай, как считаешь нужным.
— Надо что-то предпринимать. Нельзя продолжать в том же духе. Может, на некоторое время уедешь, отдохнешь?
Пат села в постели, смотрела на него и молчала, а Джек не мог сообразить, что он такого сказал, чтобы ее разозлить.
— Ну и как ты себя чувствуешь? — наконец заговорила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты был в центре этого дела, прошел через ад. И что теперь?
Джек, в свою очередь, колебался. Он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза:
— Потеря Нэнси, а затем Руди повергли меня в отчаяние, и я знаю, что ты испытала то же самое. Но, несмотря на это, я никогда не ощущал в себе столько жизненных сил. Я буквально чувствовал, как кровь бежит по моим жилам. Уверен, что мы поступаем правильно. — Его глаза внезапно вспыхнули, руки пришли в движение. — И дело не в том, что Руди был невиновен, а наша система уголовного права несовершенна. Теперь для меня все намного значительнее. Я начал понимать разницу между невиновным и виновным. Словно родился заново и впервые взглянул на мир. Понимаю, что в этом образе мыслей нет ничего оригинального —
Пат ласково погладила его по щеке.
— Да, Джек, я это вижу, поэтому никуда не собираюсь уезжать. Наверное, другие испытывают то же самое, но тебе лучше с ними поговорить — выяснить, что у каждого на душе.
— Наверное, ты права.
— Но не сегодня. — Пат нежно поцеловала Джека в губы. — Сегодня ты мой.
Джек обнял ее, и они скользнули на подушки.
Прежде чем Тобин успел поговорить со своими людьми, возникла новая проблема, которая заставила его снова передумать все, о чем он ночью говорил с Пат. Вопрос поставили за завтраком Дик и Хоакин.
Трое мужчин сидели за столом, каждый читал газету и ел омлет и приготовленную Хоакином мясную солянку. (Пат предложила покупать всем по экземпляру. «Если каждый будет читать свою газету, — объяснила она, — то станет по-домашнему уютно».)
— Вы читали статью о себе? — спросил Хоакин.
— Просмотрел. Сплошное вранье.
— В ней говорится, что в бытность защитником вы тянули из людей деньги и теперь многие из них не прочь вас убить.
— Мне всю мою карьеру грозили смертью, а я, как видите, жив. Погоня за сенсацией, не более.
Дик и Хоакин переглянулись.
— Не догоняет, — буркнул Дик Хоакину.
— Вы о чем? — удивился Джек.
— Это статья заказная, — объяснил Дик.
— И что из того?
— Если ее заказали, следовательно, есть на то причины.
— Разумеется. Облить меня грязью. Плевать, я крепкий парень, как-нибудь перенесу.
Дик снова взглянул на Хоакина и в отчаянии воздел к потолку руки. Тот понял, что настала его очередь втолковывать непонятливому работодателю прописные истины.
— Джек, как вы считаете, зачем кому-то понадобилось заказывать статью, в которой говорится, что куча народа спит и видит, как вас убить?
— Не знаю. Вероятно, такова их стратегия защиты.
— Пораскиньте мозгами, Джек. Вам противостоит адвокат Джимми Дикарло. Он гангстер. Формально он только представляет бандитов, но ни для кого не секрет, что он либо сам бандит, либо очень близок к людям, которые зарабатывают на жизнь тем, что убивают других. — Хоакин умолк, и в ту же секунду вступил в разговор Дик. Словно вернулись былые времена, когда они вместе распутывали множество убийств.
— Если бы на вас напали, первыми подозреваемыми оказались бы Эванс или Брюм. Это сводило опасность для вас, Марии и Пат до минимального уровня.