Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых

Гордеева Ольга Владимировна

– Можно? – Юлька протянула руку к вязаной курточке, висевшей на стене, и девочка согласно кивнула. Накинув куртку, Юлька вернулась обратно на улицу.

Сашу с Димой она заметила почти сразу же. Сосредоточенно-озадаченные, они остановились у калитки.

– Староста очень удивился, узнав, как мы сюда попали, – ответил Саша на ее невысказанный вопрос. – Похоже, он нам вообще не поверил. Говорил о каких-то порогах, которых здесь нет. Ближайший порог, говорит, в трехстах хаарах отсюда, и грань стабильна, и чужаков не ходит. Вот сколько он здесь

живет, столько и не ходят здесь чужаки… Не понравились мы ему, это точно.

Румянцев хмыкнул.

– Не, нормальный дядька. А что косился он на тебя, так и я на тебя кошусь, особенно когда ты свой розовый галстук напяливаешь, – и видя, что хмурое Сашино лицо осветилось полуулыбкой, продолжил. – За деревней есть пути, в какие-то места со странными названиями, в жизни таких не слышал. Вообще-то он велел нам оставаться у Ригды ( так звали хозяйку) и никуда не уходить. Мол, он сообщит каким-то паукам, они придут и разберутся.

Саша попинал скамейку, и, убедившись в ее крепости, опустился на нее с тяжелым вздохом.

–Вот это мне и не нравится. Пауки, судя по контексту, это местные правоохранительные органы. Или бандюки. Как ты будешь объяснять им, как мы здесь оказались?

Он прислонился к стене дома, точно так же, как Юлька час назад, и закрыл глаза.

– Завтра расспрошу Ригду, что за пауки такие… Если органы, то еще ничего. Мы пока ничего не нарушили. Может и правда помогут.

– Я бы не надеялся, – проворчал Румянцев. – Решат, что ты псих или торчок, запрут в обезьянник… Я бы лучше с местными законтачился. Они тут, я смотрю, ничему не удивляются. Что странно, между прочим. Кстати, а где здесь удобства

– В домике на краю огорода, – ответила Юлька.

–Настя в доме? – спросил Саша, открыв глаза.

Юлька кивнула

–Посиди со мной.

Она послушно села рядом.

– Как тебе эти места? Любопытно, очень любопытно, – пробормотал он себе под нос. – Купола видела?

– Нет, я далеко не ходила.

– Стоит посмотреть. За деревней стоят, там, где поля начинаются. По виду разные – есть гладкие, есть словно соты. Похожи на стекло или пластик. Теплицы, что ли?

–А ты не заметил, чем они дома топят?

– Горячим воздухом. В подвале котел стоит, а вот чем топят, не понял. Брикеты, похожи на прессованную кору с опилками. Мусор, в общем. А ты не обратила внимания на богов?

– Где?

– В доме хозяйки есть что-нибудь? У старосты я видел четыре картины, похожие на наши иконы. У каждой лежало нечто вроде подношения. Думаю, это местные боги. Пошли поищем.

Саша решительно встал и направился в дом. Юлька поплелась за ним.

Девочка все еще сидела за вязанием. Саша огляделся и, найдя искомое, кивком указал Юльке на три небольших, но искусно выписанных изображения, без рамок, выполненных на толстых деревянных дощечках.

– Те же самые, – шепнул Саша, – только у старосты был еще олень.

Юлька присмотрелась к дощечкам. В центре, на фоне вековых, залитых солнцем сосен был изображен

гигантский зубр. Толстые длинные рога вились спиралями, длинная черно-бурая шерсть лежала блестящими, аккуратно выписанными завитками. Темные глаза, неестественно большие для животного, по-человечески пронзительные и суровые, оказались прямо в центре картины, отчего складывалось впечатление, что это воплощение животной силы пристально наблюдает за тобой. Под картиной лежало подношение – хлебная горбушка.

Слева от зубра находилось изображение ворона, кружащего над землей, морем и скалами. Иссиня черные крылья с синими кончиками перьев закрывали половину неба. Справа стояла картинка с белоснежной грациозной кошкой на фоне идиллических разноцветных домиков. У кошки были ярко-зеленые глаза и заостренные, с кисточками ушки, на морде – добродушное и чуть хитроватое выражение. У кошки стояла плошка с молоком, у ворона – кусочек вяленого мяса.

Изображения были выполнены яркими, сочными красками, но натуралистичными не казались: в них было что-то сказочно-лубочное, вроде картинки в детской книжке. Тем не менее, как-то сразу, с первого взгляда становилось ясно, что картинки – не просто украшения. Юлька уже собралась было подсесть к девочке и расспросить поподробнее, но шум за дверью заставил ее обернуться.

В дверях стоял Румянцев, грязный и взлохмаченный. На шее сочились кровью следы от когтей, одежда местами была порвана, на коже виднелись глубокие царапины.

– Оно на меня напало, – задыхаясь, прошептал он. – Пока я ссал. Сзади.

Видя, как округлились от изумления глаза девочки, Саша выволок его из комнаты. Юлька выскочила следом.

– Оно бы меня… того, – продолжал тот сбивчиво, судорожно размазывая сочившуюся из царапин кровь. – Там во двор кто-то вошел, Ригду звать. Оно и удрало.

– Оно? – Саша отвел трясущегося Румянцева к колодцу, вытащил ведро с водой, и, пока бедняга умывался и жадно пил, настороженно оглядывал двор. Тьма стала непроницаемой, только одинокий фонарь слегка рассеивал мрак, да светились в темноте далекие квадратики окон. Тишины не было: чирикали какие-то ночные птицы, ухал филин в ближайшем лесочке, с соседней улицы все еще доносились звонкие голоса гуляющих парней и девок. Задворки дома выходили в лес, в сосны, но убогий заборчик на первый взгляд казался целым и невредимым.

– Или она, – слегка успокоившийся Румянцев уселся на колодезный сруб, удрученно разглядывая порванные джинсы. – Существо почти с меня ростом, в шерсти, с мордой, похожей на лисью. Повалила и цапнула за горло, да я умудрился увернуться. Сильная, гадина, и цепкая, еле вырвался.

–А может это хозяйка…обернулась, – испуганно предположила Юлька.

– Ага, может, ты ей чем не угодил? – хмыкнул Саша. – Она тебе интим не предлагала? Ты отказал, а она обиделась.

– Дурак ты, Колесов, и шутки у тебя дурацкие, – огрызнулся тот. – Ригда у соседей напротив, мы же сами с тобой видели, как она заходила.