Приговоренный к забвению
Шрифт:
Одна из горгулий у ног Рика недовольно заворчала, приподняла голову, внимательно глядя на Малыша.
— Значения слов они не понимают, но интонации читают отлично, так что прежде чем озвучить какую-то мысль — подумай об этом, — с укором заметил Рик. — Для них это были не люди, а враги. Они победили врага, только и всего. Горгульи ни в чем не виноваты, Бруно. Так же, как не виноваты псы, которых вместо оленя натравили на детей. У животных нет своей морали, они подчиняются нравственности управляющего ими человека…
Рика вдруг осенило, и он умолк на середине фразы.
— Что-то
— Они специально натаскивают горгулий на человека, — ответил Рик. — Держат впроголодь, и время от времени бросают сюда людей как единственный источник пропитания. Или здесь разводят идеальных убийц, или…
— Или что? — нетерпеливо переспросил Бруно.
— Или здесь до сих пор хранится что-то, о чем никто не должен знать.
Бруно хмыкнул, задумчиво потер подбородок.
— Для человека, потерявшего память, ты, однако, очень много знаешь о вещах, которые просто так на дороге не встретишь.
Тот пожал плечами.
— Я же не спрашиваю, откуда берутся такие начитанные разбойники?.. — многозначительно проговорил он, с хитрым прищуром глядя на собеседника.
Бруно широко улыбнулся, но взгляд отвел.
— Ты забыл добавить «дитя мое»!
Рик беззвучно рассмеялся.
— Ну нет! Был бы ты отчаянно жалок, а я — отчаянно пьян, тогда может быть.
— Сколько тебе, лет двадцать? — негромко спросил Бруно, уже по-хозяйски почесывая двух горгулий, растянувшихся рядом. — Мне — двадцать четыре, и при упоминании о детях во мне просыпается смутный страх и желание бежать куда подальше, пока не догнали и не женили. Скажи мне правду — ты из жрецов?.. Это многое бы объяснило.
Рик, прислонившись спиной к колонне, прикрыл глаза.
— Хочешь, чтобы я рассказал о себе? Хорошо. Но только после тебя. Готов к откровениям?
Бруно опустил голову и умолк.
— Ну вот и договорились, — ответил на его молчание Рик. — Я не стану ни о чем спрашивать тебя, а ты не будешь задавать вопросов мне. Просто признаем, что у каждого из нас есть что-то, чем мы не готовы делиться с другими. А сейчас давай еще немного посидим с нашими новыми друзьями. Они должны хорошенько привыкнуть к нашему запаху, прежде чем мы сможем совершенно безопасно перемещаться по залу, смотреть и трогать здесь все, что нам заблагорассудится. Кстати, можно хорошенько выспаться…
— Дрыхнуть с ними вповалку? — оторопело проговорил Бруно. Его, по всей видимости, эта идея не очень-то прельщала.
— А почему нет? Мы оба не спали ночь, я все еще чувствую себя больным после потасовки со стражниками… А здесь нам ничего не угрожает: эти мордашки — защита, достойная королей… С ними тепло и спокойно. А потом пойдем осмотримся. Если здесь что-то действительно спрятали от людских глаз — я хочу узнать, что это.
Бруно почесал затылок, вздохнул.
— Скажи мне хотя бы, Рик — это твое настоящее имя?..
— А какая разница? — устало отозвался тот.
— Ну… Видишь ли, я обязан тебе жизнью. Впервые я кому-то так сильно задолжал, — с кривой усмешкой проговорил Бруно. — И мне хотелось…
Он вдруг запнулся, смущенно растер переносицу и нарочито грубо закончил:
— Ладно,
Рик, приоткрыв один глаз, взглянул на него из-под ресниц.
— Оно настоящее.
***
Когда Рик проснулся, он чувствовал себя намного лучше: горгульи соединяли в себе магические аспекты жизни и земли, и их пассивное воздействие действовало на хозяев не хуже зелья средней руки. Отек глаз спал, тело не болело. Пошевелив затекшими плечами, он осторожно приподнял голову одной из тварей со своего колена и встал. Горгульи зашевелились, заворчали. Дремавший в клубке серых тел Бруно зевнул.
— А, это ты… А мне приснилось, что они передумали и решили все-таки нами отобедать…
Девочка-горгулья, роняя слюну с губ, потерлась об его щеку, как кошка.
— Фу, какая гадость, — скривился Бруно, отстранившись от нее и вытирая щеку. Осторожно выбравшись из-под лап и крыльев, он с наслаждением потянулся. — А я чудно выспался! Хотя странно, что я вообще уснул, потому что я все еще их боюсь.
— Это твоя голова боится, а твоя душа уже знает, что никакой угрозы нет, — с улыбкой ответил Рик. — Пойдем, посмотрим, что здесь есть.
Бруно повертел головой.
— В двух шагах от колонн ничего же не видно, как мы смотреть-то будем?..
— На ощупь, — ответил Рик. — Если здесь хранится что-то значимое, оно, скорее всего, в центре зала. Так что предлагаю направиться туда.
— Ладно, — проворчал Малыш. — Только я что-то пропустил, а когда это ты стал тут главным?
Тот улыбнулся.
— Ну, можешь и тут оставаться, мне-то что.
Рик тронулся по направлению к центру, за ним следом поплелся Бруно. Горгульи остались спокойно дремать, кроме «девочки» Бруно, которая следовала теперь за ним, как собачка, с преданностью посматривая в его лицо.
— Ты, кажется, обрел настоящую любовь! — со смехом заметил Рик.
— Обхохочешься, — пробубнил Бруно. — А я вот иду и думаю…
Он вдруг запнулся обо что-то и едва не упал.
— Что там? — с интересом спросил Рик, остановившись.
— Да почем я знаю!
Наклонившись, Бруно пошарил по полу руками, выругался.
— Так что?
— Кость. И, кстати, вполне возможно, что я напрасно ее выбросил: еще немного, и я соглашусь даже на такой обед. Я голоден со вчерашнего утра… Так вот я иду и думаю: а дальше-то что? Нас не съели — это отлично. Но нам самим-то ведь тоже надо что-то есть? Человечина в следующее полнолуние нас с тобой вряд ли устроит.
Рик вздохнул. Почувствовав какой-то предмет под ногой, тоже присел, чтобы ощупать находку.
— Насчет кости не переживай — их тут, должно быть, много. Вот еще несколько… А вообще ты, конечно, задаешь правильный вопрос, но ответа на него у меня пока нет. Превратиться в камень, как горгульи, мы не можем…
— Может, попытаемся открыть какую-нибудь дверь? — предложил Бруно, продолжив свой путь.
— Мне думается, двери с той стороны должны охранять. Да и вряд ли нам удастся голыми руками с ними справиться. А вот если тут есть какая-нибудь сокровищница с какими-то хитрыми предметами — вот тут уже могут появиться варианты…