Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия
Шрифт:
Пока все складывается просто замечательно. Сегодня дойду до Елового и, пожалуй, остановлюсь там на ночь. Хоть отдохну в человеческих условиях. И харчами затарюсь. А потом двину к Границе с Туманным и…
Тут я планировать свои действия перестал. Доберусь до места — там и определюсь. А то планируют люди, планируют. И что в итоге? Появляется непонятный туман, оживают мертвецы, и все планы летят к чертям собачьим. Интересно, наши-то вчера выбрались? Надеюсь.
Сосны в лесу росли очень плотно, но все же за ними проглядывали светлые пятна поля
Заметив мелькнувшее сбоку белое пятно, я развернулся и не поверил своим глазам: среди деревьев, явно поджидая меня, стоял белый человек. Не в том смысле, что не негр, а действительно — белый. Белые облегающие одеяния. Белое без единой кровинки лицо. Белые, именно белые, а не седые брови. Только на дне глаз притаилась синева.
Это еще что за чудо-юдо обесцвеченное? Даже непонятно, мужчина это или женщина. Лицо, хоть узкое и жесткое, словно вырезанное из куска мрамора, но в то же время странно бесполое.
Неожиданно я обратил внимание на заиндевевшие поблизости от белого человека траву и листья. Рука медленно потянулась за винтовкой… Медленно, слишком медленно… Безумный хоровод летней вьюги подхватил меня и с размаха швырнул в темный омут забытья.
Черт, черт, черт! Такого холода мне не доводилось чувствовать с тех самых пор, когда меня пожирала стылая лихоманка. Вдобавок к обжигавшей стуже ледяная длань чужой воли, стиснув виски, сдавила, скрутила и утянула на самое дно подсознания. Замораживающие прикосновения чужого разума сминали и подавляли мою личность. Они буквально впитывали воспоминания и, как намоченная тряпка стирает со школьной доски мел, смывали эмоции и желания. А чтобы окончательно сломить волю, предлагали сменить эту жестокую реальность на мягкую постель беспамятства. И я почти сдался. Еще бы чуть-чуть…
Не люблю холод. Уже три года как не люблю. И когда меня почти утянуло на самое дно моря стужи, я начал бороться. Вдох — через боль, выдох — через силу. Каждый удар сердца — пронзающий грудь огненный шип. Каждый промежуток между ударами — вечность. Тело продолжало сопротивляться даже после того, как сдалось сознание.
Совсем не уверен, что это я победил. Просто в какой-то миг раздиравшие меня тьма и стужа завыли, словно потерявшие след гончие, а кое-как устоявшемуся равновесию пришел конец. Здравствуй, лето…
Я открыл глаза и увидел белого человека, так и продолжавшего стоять и смотреть на меня. В его белых глазах плескались голубые искры, а ветви деревьев и земля вокруг нас были обильно посеребрены инеем. Закашлявшись, я начал отползать подальше от жуткого нелюдя. Промороженные штанины хрустели и не сгибались.
— Человек, не бойся. — Ровный, лишенный эмоций голос раздался
— Чего вам надо? — сотрясаясь в ознобе, выдавил я из себя. С мыслью о побеге пришлось распрощаться — когда еще закоченевшие руки и ноги нормально шевелиться начнут…
— Я третий Хранитель Знаний, а значит, цель моих поисков — знания. — С каждым словом из звучавшего в голове голоса уходили нечеловеческие нотки. — Приношу извинения за причиненные неудобства, но иначе языковой барьер было не преодолеть.
— А-а-а, — на всякий случай протянул я, хоть и не поверил ни единому слову. Языковой барьер? Да меня чуть наизнанку не вывернуло, причем в буквальном смысле слова.
Знания ищет? Послать этого хранителя в библиотеку, что ли? Не стоит — остававшиеся за ним следы выглядели точь-в-точь как промороженные отметины на земле, замеченные Олегом перед нападением на нас в Рудном големов. Лучше полным идиотом прикинуться. Вдруг да поверит…
— И так уж выпал снег, что нам с тобой надо о многом поговорить, но сначала… — Хранитель высвободил из перчатки худую ладонь, белая кожа которой туго обтягивала костяшки пальцев, и протянул ко мне руку. — Очень неразумно носить с собой принадлежащую Стуже вещь.
Не знаю, как я сообразил, о чем речь, но правая рука самостоятельно залезла во внутренний карман куртки и вытащила выточенную из прозрачного камня пирамидку. Странный амулет прыгнул в ладонь белого человека.
— Некоторые вещи на самом деле совсем не то, чем кажутся. — Длинные тонкие пальцы сжались, и на землю посыпалось каменное крошево.
Что это за тварь в человечьем обличье? Неужели тот самый гость с Севера, о котором как-то обмолвился Перов? Но если он хозяин синеглазых, зачем ломать пирамидку? Кто он, черт его дери?
— Кто вы? — нашел в себе решимость спросить я. Не съест же он меня? Да? Уверен? Хорошая шутка…
— Я — третий Хранитель Знаний, но тебя, человек, думаю, интересует совсем не это? — Впервые в голосе промелькнули какие-то эмоции. Горечь? Сожаление? Презрение? Уж лучше бы их не было. — Ты все узнаешь. Я расскажу тебе историю своего мира и поведаю об угрозе, нависшей над вашим. Не бойся, это не займет много времени. Пусть я и третий, но все же Хранитель Знаний…
Я сел, прислонившись к сосне, и почувствовал, как чужая воля вновь осторожно коснулась сознания. Меня вновь начал бить озноб. Мерзкое чувство: будто сдаю квартиру, а квартиранты мало того, что перевернули все вверх дном, так еще не заплатили и съезжать не собираются. Но о чем разговор? Какая еще угроза миру? Что за бред?
— Наш мир никогда не был таким теплым, как ваш, — видимо, очень издалека начал Хранитель. Вокруг него закружились снежинки, сверкавшие в проглядывавших сквозь ветви деревьев лучах солнца. — И нас не беспокоило, что зимы становились все длиннее и холоднее.