Приход ночи
Шрифт:
– К вечеру! Что же делать, Теремон?
– Ума не приложу. Есть только один отчаянный шанс. Спуститься вниз, попытаться угнать грузовик и самим отправиться на нем в Амгандо. Если мы опередим Апостолов хотя бы на два часа, большинство обитателей Амгандо успеет спастись. Ну как?
– Возможно. Только это чистое безумие. Как мы сможем угнать грузовик? Когда они нас увидят, то сразу поймут, что мы не Апостолы, и схватят.
– Знаю, знаю. Дай подумать. А если перехватить парочку, отбившуюся от других, и отнять у них рясы – пристрелить
– Через две минуты за нами пошлют погоню.
– Возможно. А может, и нет – если мы будем вести себя достаточно хладнокровно, они сочтут, что это входит в программу. Когда же поймут, что дело нечисто, мы окажемся в пятидесяти милях от них. Ну как, Сиферра? – в нетерпении спросил он. – Больше нам надеяться не на что. Не идти же дальше пешком – у нас на дорогу уйдет много недель, а у них – только пара часов.
Она смотрела на него, как на умалишенного.
– Оглушить парочку апостолов – увести грузовик – помчаться в Амгандо. Ничего у нас не выйдет, Теремон. Сам знаешь.
– Ладно, – отрезал он. – Оставайся здесь. Попробую один. Это единственный выход, Сиферра. – Он привстал и пошел, пригнувшись, к спуску с шоссе в нескольких сотнях ярдов от них.
– Да погоди ты!
Он оглянулся с усмешкой:
– Идешь?
– Да. Но это просто безумие.
– Знаю. Но что нам остается?
Она права, конечно. План действительно безумный. Но Теремон не видел иного выхода. Донесение, которое получил Биней, было скорее всего ложным: Апостолы вовсе и не собирались двигаться по шоссе, занимая провинцию за провинцией – вместо этого они послали огромный десант прямо в Амгандо по окружным дорогам – пусть ведущим не прямо к цели, зато открытым для движения транспорта.
Амгандо обречен. И Мондиор возьмет мир голыми руками.
Если только…
Теремон никогда не представлял себя в роли героя. О героях он писал в своей колонке – это были люди, в чрезвычайных обстоятельствах превосходившие самих себя и совершавшие достойные удивления подвиги, о которых обыкновенный человек и помыслить не мог, не то что повторить их. И вот он сам в преображенном мире запросто рассуждает о том, как захватить с оружием в руках неприятелей, угнать военный грузовик и укатить на нем в Амгандо предупреждать своих об опасности.
Безумие чистой воды.
Но может и получиться – именно потому, что безумно. Кто может ожидать, что в этой мирной буколической долине вдруг явятся, как из-под земли, двое злоумышленников и угонят грузовик?
Они потихоньку спустились с шоссе – Теремон шел чуть впереди. Между ними и лагерем Апостолов лежало заросшее травой поле.
– Давай-ка заползем вон туда, в траву… и если пара апостолов зачем-нибудь забредет туда, вскочим и кинемся на них – они и спохватиться не успеют.
Он лег на живот и пополз. Сиферра за ним. Десять ярдов. Двадцать. Главное – ползти, опустить
– Это что же такое? – вдруг сказал кто-то. – Пара редких змей, очевидно?
Теремон обернулся и разинул рот.
Боги! Апостолы, семь или восемь человек! Откуда они взялись? Пикник у них тут, что ли? И они с Сиферрой проползли мимо, не заметив!
– Бегом! – крикнул он ей. – Ты туда, а я сюда! – И рванулся влево, к опорам шоссе. Может, он еще оторвется – и спрячется в лесу по ту сторону виадука.
Нет. Он сильный и бежит быстро, но они сильнее и бегают быстрее. Они уже поравнялись с ним.
– Сиферра! – заорал он. – Беги! Беги!
Может, ей и удалось, он не видел. Апостолы окружили его. Он схватился за пистолет, но один тут же поймал его за руку, а другой вцепился в горло. Пистолет выпал. Теремону подсекли ноги, он тяжело упал ничком и перевернулся на спину. Пять суровых лиц смотрели на него из-под клобуков. Один из апостолов целил ему в грудь из его же пистолета.
– Вставай, – сказал Апостол. – Медленно. С поднятыми руками.
Теремон неуклюже поднялся на ноги.
– Кто ты? И что здесь делаешь?
– Я здесь живу. Мы с женой просто шли домой через поле, напрямик.
– Ближайшая ферма в пяти милях отсюда. Ничего себе напрямик. Пойдешь с нами, – апостол кивнул в сторону лагеря. – Фолимун захочет поговорить с тобой.
Фолимун! Значит, он все-таки пережил ночь затмения! И теперь возглавляет экспедицию против Амгандо.
Теремон оглянулся по сторонам. Сиферры не видно. Он надеялся, что она снова поднялась на шоссе и что есть сил шагает в Амгандо. Надежда слабая, но единственная, которая осталась.
Апостолы повели его в лагерь. Странное это было чувство – идти среди нескольких черных фигур. Они почти не обращали на него внимания – только подталкивали вперед, пока не доставили к самой большой палатке.
Рядом на скамейке сидел Фолимун, просматривая какие-то бумаги. Он взглянул на Теремона холодными голубыми глазами, и его острое лицо на миг смягчила удивленная улыбка.
– Теремон? Вы здесь? Собираете материал для «Хроники»?
– Я иду на юг, Фолимун. Устроил себе маленькие каникулы, знаете ли – в городе не совсем спокойно. Не прикажете ли своим головорезам отпустить меня?
– Отпустите, – распорядился Фолимун. – И куда же именно вы шли?
– Это неважно.
– Позвольте мне судить об этом. В Амгандо, не так ли?
Теремон ответил Фолимуну пристальным холодным взглядом.
– Не вижу причин рассказывать вам что-либо.
– И это после того, как я отвечал на все ваши вопросы? Помните интервью?
– Очень смешно.
– Я хочу знать, куда вы шли, Теремон.
Тяни время, сказал себе журналист. Тяни сколько можешь.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос и на другие ваши вопросы тоже. Я буду говорить только с самим Мондиором, – ровным и решительным тоном произнес он.