Приходи попрощаться

Моему мужу.

Без тебя ничего бы не случилось

***

Ветер беспардонно проникал между многочисленными пуговицами и замками, сквозь тонкую рубашку и бельё, лапал, заставляя поёживаться. Пальцы инстинктивно сжимались в миниатюрных карманах курточки, а ноги машинально пританцовывали. Не сказать, что было холодно до стука зубов, но замёрзнешь по-настоящему на открытой всем ветрам трассе – уже не согреешься. Если верить навигатору, до ближайшего жилья больше сорока километров – идти не имело смысла, да и шпильки не располагали к непредвиденной прогулке.

Солнце уверенно пряталось за лесной горизонт, погружая в неприятный полумрак перепаханное осеннее поле, придорожную жухлую траву и бессмысленную металлическую игрушку, которая час назад привезла Алису в это забытое всеми место.

Надежда уползла вместе с солнцем. Ли в последний раз взглянула на мёртвый телефон и спрятала его в карман – связи не было. Эта просёлочная дорога подвернулась случайно. Ей пришлось искать объезд дикой пробки на главной трассе, чтобы попасть домой сегодня, а не через неделю. Что произошло дальше, почему машина резко встала, она так и не поняла. В механизмах Алиса разбиралась на уровне электрочайника, поэтому даже не пыталась что-то сделать. После безуспешных попыток уговорить машину сдвинуться или хотя бы завестись, ничего не оставалось, как ждать. Увы, вызвать автопомощь она не могла, а дорога была настолько безлюдной и заброшенной, что казалось, по ней передвигались только ёжики. На обочине сквозь смесь глины и камней пробивались чахлые стебли травы, природа грозилась обрушить свою мощь и сравнять рукотворное чудовище с общим ландшафтом. Перспектива ночевки в лесу и утренних поисков места, где телефон начнет принимать сигнал, не радовала, но других вариантов не было.

Девушка достала плед и подушку, которые держала в багажнике на всякий случай, выудила из сумки бутылку мятной газировки, пакет чипсов и стала устраиваться на ночь. Салон успел остыть, но в машине она вряд ли замерзнет до рассвета. Спать хотелось безумно. Тяжелый рабочий день, дорога, нервная встряска и часовой моцион вокруг мёртвой голубой «Хонды» отключили сознание практически сразу.

Она проснулась от непрерывного стука в окно. Вернувшись в реальность за пару секунд, Алиса зажмурилась сильнее. Страх и холод сделали своё дело – ноги закоченели, губы чуть подрагивали, но пальцы сжали плед, грозясь разорвать тонкую синтетическую основу. Стук не прекращался, но голоса не было слышно. Странно, почему стучат, а не пытаются разбудить криками? Её охватил такой ужас, что глаза открылись сами собой. Ещё в детстве она уяснила, что от ночных кошмаров есть правильное лекарство – посмотреть им в лицо и ничего не обнаружить. В черноте ночи ничего и не было видно кроме непрерывных ручьев воды на стеклах. Чтобы успокоиться, девушка хлебнула лимонада, машинально вглядываясь в темноту. Где-то далеко, сквозь непогоду, мелькал огонёк.

Выйти из машины всё равно бы пришлось, поэтому решение посмотреть на дрожащее в дождевых струях световое пятно реализовалось без раздумий. Как ни странно, на улице потеплело. Внезапный сентябрьский ливень закончился, отдавая ночи последнюю свежесть. Сойти с дороги не составило труда, но и не принесло удовольствия – ноги в тонких кожаных ботах погрузились по щиколотку в мокрую траву, шпильки застревали в грязи и спутанных корнях, колготки намокли и озноб начал своё путешествие по и без того замерзшему телу. Прибавив скорости, она двинулась в сторону огонька, удаляясь от своего единственного укрытия, забыв о том, что вернуться к машине без фонарика разряженного смартфона станет нереально.

Упорство, с которым она передвигала ногами, было вознаграждено: кочкообразная пустошь кончилась, её сменил лес. По лицу хлёстко били упругие берёзовые ветки, уже почти лишенные листвы, их клейкий запах сложно не узнать в любое время года. Дождь здесь ощущался

меньше, но предательский подлесок совершенно вымочил узкую шерстяную юбку, до этого хоть как-то согревающую ледяные ноги. Через полчаса, прилично углубившись в лес, она наконец увидела источник света – это был дом, против ожиданий возникший не на поляне или опушке, а прямо среди деревьев, вырубленных по периметру узкого дворика. Предвкушение тепла и горячего чая манили до потери осторожности, поэтому она основательно забарабанила в дверь. Тяжелые шаги, скрип петель – и на пороге вырос силуэт мужчины, или, как ей показалось, ещё вполне крепкого старика.

– Здравствуй, ты откуда? Заходи, не стой на холоде, – человек посторонился, пропуская путешественницу в дом. В большущей комнате, освещенной настольной лампой, топилась печь, свистел чайник, огромное кресло притягивало уютом, а с красного громоздкого дивана любопытно таращился изрядно выпуклый котяра. Она замешкалась, осознавая всю нелепость ситуации.

– Вы простите, я… У меня машина сломалась. Свет, я шла на свет, – выпалив эту идиотскую речь на одном дыхании, она взглянула на хозяина дома. Тот улыбался мягко и ласково, словно старой знакомой.

– А машина где? На дороге осталась? Ничего, утром поглядим на неё. Не бойся, на том участке никогда никого не бывает. Там даже зайца не подстрелить. Заходи, попьём чаю и устрою тебя на ночлег, раз уж беда такая.

– Да что вы! Нет, я не спать, я погреться. Мне бы посушиться немного.

Тяжелая горячая рука легла ей на плечо.

– Заходи давай, не стой стоймя, сейчас посмотрим чего-нить сухого вместо твоего передничка.

– Чего?

– А что на тебе надето ниже пояса? Да и обувка неудачная для лесных прогулок, – дед рассмеялся звонко и раскатисто. Совсем сбитая с толку, она смотрела на мужчину во все глаза, – перед ней стоял совсем не старый человек лет 50-55, не больше. В голове не укладывалось, почему он показался ей дедом. Она смутилась.

– Простите.

– За что? – его глаза смеялись, а руки уже наливали что-то теплое и пахучее в большую кружку с банальной вычурной розой на боку.

– Иди в закуток за печью, разденься. Там мой халат валяется. Он чистый. Тебе большой, но в самый раз согреться. Вещички повесь там же на верёвку, к утру будут сухими. Это подобие сапог ставь к печке, не бойся, не скукожатся – печь пока не кочегарю докрасна, не зима, чай. Давай. Покушать, может? У меня с вечера суп с потрохами остался. Зайцев ешь?

– А? Зайцев? Не знаю. А их едят? —ничего более глупого она отродясь не говорила. Поперхнувшись фразой, Ли закашлялась и вышла из-за печи в большом махровом халате в сиреневую полоску. Хозяин суетился над металлической ёмкостью, похожей на котелок. Лёгкий, но уверенный парок содержимого раздражал аппетитом ноздри и желудок.

– Нравится аромат? Ещё бы картошечки, но за ней надо в посёлок ехать, – мужчина обернулся и одобрительно осмотрел гостью. – Молодец, что не постеснялась, здоровье важнее ваших молодежных понтов, ведь так вы это называете? – он опять улыбнулся.

Непонятно почему, но от этой улыбки хотелось броситься ему на шею, прижаться щекой к седой бороде и так, обнявшись, уснуть. И это не показалось ей странным, что удивляло еще больше. Всё в доме дышало миром и комфортом, располагая к доброму ужину, душевной беседе и тривиально глубокому сну.

– У меня сын год как уехал. Такой как ты примерно. Куда-то на заработки, наверное. Собственно, он и не жил со мной, с матерью жил с пяти лет, но часто здесь бывал. Вот тут прям и сидеть любил, вот на этом стуле, – мужчина внезапно потряс головой, – Тьфу, мерещится, словно это не ты, а он сидит. Один он у меня,– чуть слышно вздохнув, хозяин хижины начал раскладывать по тарелкам горячий ужин.