Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 3
Шрифт:
Бунт не может быть организованным, бунт — это нечто индивидуальное. Он исходит из подлинности одиночного существа; он исходит из подлинности сердца одиночного существа. Революция является политикой, бунт является религией. Революция — это социальное явление; бунт — это нечто медитативное. Эти различия нужно понять. Это очень важно. Если вы упускаете это, то вы упускаете значение самой жизни Иисуса, потому что он бунтовщик, а не революционер. И Будда не является революционером, и Лао-цзы. Ману является революционером, Маркс является революционером, Мао является революционером, но не Иисус, не Кришна, не Будда.
Революция — это планирование. Революция думает о будущем; бунт существует здесь и сейчас. Революция утопична — мечта, нечто в будущем, золотой век, утопия, рай. Бунт должен быть прожит здесь и сейчас. Быть бунтующим означает быть полностью преобразованным.
В революции, в идеологии революции, вы пытаетесь изменить других, вы пытаетесь изменить все окружающее. В бунте вы изменяете самого себя, а окружающее изменяется само собой, потому что меняется ваше видение. Изменяются глаза, которыми вы видите.
Бунт является самопроизвольным. Он не имеет никакого отношения к какой-либо идеологии. Бунт является неидеологическим. Бунт подобен любви; вы не думаете о нем, вы не можете думать о нем. Либо вы живете им, либо вы не живете им; он либо есть, либо его нет. Бунт случается. Если вы готовы, вы начинаете жить совершенно другой жизнью: жизнью подлинной, жизнью внутренней, жизнью Бога — или как там вы еще можете назвать ее.
Иисус является бунтовщиком, но даже его последователи неправильно понимали его — они думали, что он был революционером, они думали, что они организованы. Затем Христос исчез, и осталось христианство. Христианство — это труп, труп Христа.
Христианство — это то же самое учреждение, против которого бунтовал Иисус. Христианство принадлежит тем же самым священнослужителям, которые распяли Иисуса. Теперь храм изменил местоположение. Он теперь не в Иерусалиме, он в Ватикане; но это тот же самый храм. Изменились меняльщики денег, но сам обмен денег остался. Этим учреждением теперь владеют другие люди, люди с другими именами, но само учреждение то же самое. Если Иисус вернется и попадет в Ватикан, он снова будет делать то же самое. Он будет бунтовщиком. Бунтовщик просто исходит из естественного хода событий; у него нет какой-то идеи о том, как все должно быть. Он действует согласно своему пониманию; он откликается на ситуацию, и что-то начинает случаться.
И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех прощающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей.
Помните, он не пришел туда с этой идеей. Он не планировал этого, он не думал об этом, иначе он бы организовал это. Для того чтобы сделать это, он пришел бы сюда с организованной группой людей. Даже его собственные ученики не знали, что должно случиться. Я скажу, что даже сам Иисус не осознавал, что должно случиться. Человек, подобный Иисусу, живет от момента к моменту. Он просто присутствует. Что бы ни происходило, он откликается на это.
Это случилось внезапно. Он вошел в храм и увидел, что храма нет, что это больше не дом молитвы, что люди больше не молятся в нем, что люди не медитируют, что люди полностью забыли назначение этого храма, забыли, зачем он существует, и что этот храм больше не является Божьей обителью. Теперь он был захвачен священнослужителями.
Все
Я слышал прекрасную историю о святом Франциске, еще одном Иисусе. Однажды он сказал своему ученику Лео: «Брат Лео, давай отправимся в город и будем учить и проповедовать людям».
И они отправились в город. Они ходили по улицам города, встречая различных людей, улыбаясь им, разговаривая с ними, — где погладят ребенка, где улыбнутся женщине, где скажут ободряющее слово уставшему путнику. Так продолжалось весь день. Наконец стало темнеть, заходило солнце. Лео спросил: «Учитель, когда же мы начнем проповедовать?»
И Франциск сказал: «А что же мы делали? Мы проповедовали; мы разговаривали с людьми. Они видели нас; они слушали нас. Некоторые из них даже смотрели в наши глаза; некоторые из них поняли, какие сокровища мы несем в наших сердцах. И не существует никакого другого учения; не существует никакого другого проповедования». Святой Франциск сказал: «Бесполезно идти куда-то проповедовать, если мы можем проповедовать во время ходьбы».
Священник не живет тем, что он говорит. Священник все время говорит «о», «о» и «о». И когда храмом завладели священники — он разрушен. Огромный храм Божий в Иерусалиме был разрушен не врагами; он был разрушен священниками. Но так всегда было — истинными врагами являются друзья. Тот, кто претендует на звание защитника, является тем, кто разрушает. И так всегда было, потому что бунт всегда неправильно понимался как революция.
Когда Иисуса не стало, его ученики начали организовываться — они создали учение, доктрину, догму. Тогда более важными стали доктрина и догма; тогда более важным стало будущее. Тогда они стали миссионерами; не людьми, которые жили здесь и сейчас, не людьми, которые были естественны и спонтанны, не людьми, которые любили, но людьми, которые говорили о любви. И если вы спорите с ними, они готовы сражаться. Они даже готовы идти воевать, чтобы защитить учение о любви.
Случилось так, что один настоящий искатель истины пришел к равви, к священнику — к одному из наиболее известных священников того времени — и сказал: «Пожалуйста, расскажи мне всю Тору, но вкратце. Я буду стоять на одной ноге, а ты должен за это время кончить всю Тору».
Священник очень рассердился и сказал своим ученикам: «Выбросите этого человека из храма. Он, по-видимому, скептик. А это оскорбительно. Он оскорбляет священное писание; он оскорбляет наши традиции».
Затем тот же самый ищущий отправился к мистику и сказал ему то же самое. И вот разница между священником и мистиком, - мистик сказал: «Никаких проблем. Тора, на самом деле, так коротка, что я могу повторить ее тысячу раз, пока ты стоишь на одной ноге. Становись!» Человек встал на одну ногу. Мистик сказал: «Делай другим то, что ты хотел бы, чтобы делали тебе. В этом вся Тора. Все остальное — просто комментарии».