Приходит ночь
Шрифт:
— Ли не дурак, Брин. Он может круто с этим разобраться.
— Я не могу рисковать, Барбара. Кто-то смог вломиться в мою лабораторию среди бела дня и разнести ее в щепки. Сегодня вечером он или она вломились сюда, отключили тебя одним ударом и похитили Эдама — и все это без единого шороха! Послушай, Барб. Замок был взломан. Похоже, этот человек может проникнуть туда, куда ему захочется. И я думаю, он знает, где я нахожусь, куда еду. Я не могу рисковать, Барбара, пожалуйста! Ты должна меня понять! Все должно быть по-моему!
Барбара
— Но ты рискуешь и еще в одном отношении сама знаешь.
Брин проглотила очередной ком в горле. Она понимала, что имеет в виду Барбара. Но все же спросила:
— О чем это ты?
— Если эти люди настолько безжалостны, Эдам в опасности вне зависимости от того, сделаешь ты, что они говорят, или нет.
Брин потрясла головой.
— Все, что им нужно, — это фотографии. Я не могу представить, что они как-то навредят Эдаму.
— Что ты собираешься сказать его братишкам?
— Что… ну… что… он сейчас у твоей сестры.
— У меня нет сестры.
— Уже есть.
— Как скажешь, — вздохнула Барбара. — Эдам — твой племянник, и я не могу заставить тебя сделать что-то, что тебя так пугает, даже если я действительно думаю, что следовало бы позвонить в полицию. Но что ты собираешься теперь делать?
— Я уже попыталась обольстить Кондора, теперь попытаюсь его ограбить.
— Что?!
— Я собираюсь завтра ночью забраться к нему в дом.
— О, силы небесные! Да ты, в самом деле, сошла с ума!
— Нет-нет, Барбара! Я же была у него дома сегодня вечером. В гостиной есть маленькая ниша, а там его стол, деловые бумаги и все такое прочее. И архив. Пробники точно где-то там.
— Замечательно. А вдруг у него есть охранная сигнализация?
— Нет… по крайней мере, я почти уверена, что нет. И он провел меня по всему дому. В его кабинете есть окно, которое открыто ночью. Уверена, что смогу пробраться через него.
— Это полный бред.
— Я в отчаянии, Барбара!
Барбара покачала головой:
— И все же это бред. Ты попадешь в тюрьму, и что потом?
— Я в тюрьму не попаду, — произнесла Брин с уверенностью в голосе.
Уверенность, которую она чувствовала на самом деле, была значительно меньшей.
— Передай мне бренди, будь так любезна, — со вздохом сказала Барбара. — Похоже, ночь будет долгой. А нам некоторым образом завтра на работу.
Брин налила крепкого бренди сначала Барбаре, потом себе. Благослови господи Барбару! — подумала она неожиданно для себя. Ее стукнули так, что она потеряла сознание, напугали до ужаса, а она не выказывает никакого намерения сбежать с тонущего корабля. По крайней мере, у Брин есть дружеское плечо, на которое можно опереться…
— Как ты думаешь, сколько нам надо выпить бренди, чтобы заснуть?
— Бутылку, — скорчила гримасу Брин.
Но и десять бутылок бренди не уложат ее в постель и эту ночь. Единственное
«О, Эдам, пожалуйста, возвращайся домой! Дорогой Боженька, пожалуйста, верни его мне…»
Еще до того, как Эндрю подошел к двери Фултон-Плейс, он услышал грохот барабанов. Но как только он открыл дверь, грохот прекратился. Эндрю подозревал, что Ли был либо зол, либо огорчен, либо сильно озадачен. Но Эндрю также знал, что независимо от настроения, Ли не будет вымещать его на друзьях.
Тарелки зазвенели в последний раз, Ли появился на балконе и помахал ему рукой:
— Привет, Эндрю. Ты рано.
— Я пытался дозвониться тебе все утро.
— Я был здесь, — пожал Ли плечами. — Зачем звонил? Что-то случилось?
— Не уверен.
Ли отошел от перил и поспешно сбежал по лестнице.
— Кофе готов. Давай попьем, и ты мне расскажешь, что там произошло.
Несколькими минутами позднее, когда Эндрю уже выпил одну чашку кофе и принялся за вторую, он, наклонившись к Ли, сказал:
— Пошлой ночью, как ты знаешь, снова была моя очередь присматривать за домом Брин. У меня было несколько срочных дел, но я отложил их, потому что ты сказал мне, что Брин должна приехать к тебе. Я полагал, что самое раннее, когда она вернется домой, это около десяти часов, поэтому я планировал подъехать туда в девять тридцать. Но она уже была дома — по крайней мере, ее фургон уже стоял, когда я там очутился.
— Она рано уехала, — сухо заметил Ли. — Пожалуйста, Эндрю, давай ближе к делу. Что случилось?
— Ну, на самом деле, ничего. Я имею в виду — ничего такого не произошло. И это было странно. Свет не выключали, Барбара не уехала, и телевизор работал всю ночь.
Ли нахмурился, затем пожал плечами.
— Может, они болтали, а потом заснули, так и не выключив свет и телевизор.
— Возможно, — сказал Эндрю, но с большим сомнением. — У меня такое чувство, да и интуиция подсказывает: что-то случилось до того, как я подъехал.
Ли помолчал минуту, потом сказал:
— Меня это не беспокоит, Эндрю. Может, в этом нет ничего страшного.
— Надо было мне приехать пораньше.
— Не бери в голову. Это уж точно не твоя вина, что Брин уехала от меня слишком рано.
Эндрю по-прежнему выглядел огорченным, но все же спросил:
— А как у тебя прошлой ночью?
— Прошлой ночью никто не заявлялся, а сегодня утром они ждали, когда я уеду.
— А откуда ты это знаешь?
— А оттуда, что мне звонила Мария. Она знает мои привычки наизусть — как псалмы царя Давида. Она ухаживает за домом уже пять лет и захотела узнать, почему я оставил на столе папку с документами. Она прекрасно знает, что я держу их в шкафу.