Прихоть русского немца
Шрифт:
последний. Каждую неделю снимаем такие штуковины. Не кисни.
Гугенков хлопнул Романа по плечу, сгреб со стола взрывную машинку и
удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. Выключив свет на кухне,
Роман прошел в спальню и обессилено рухнул на кровать. В том, что его
рано или поздно грохнут, он не сомневался. Какого рожна нарастил объемы
продаж? Предупреждал же Карабухин, что это добром не кончится.
Военного летчика первого класса полковника
армии после того, как он, наплевав на приказ начальства, не оставил в ГДР
эскадрилью "МИГов", а перегнал их в Белоруссию. Списанный в утиль
летчик горькую не запил, а, вернувшись в родной Воронеж, организовал
частное авиапредприятие. Уже через год он командовал пятью
транспортниками Ан-26, присовокупив к ним парочку грузовых Ил-76.
Швецов подрядился обеспечить нефтяников Тюмени крымским вином,
водярой и коньяком. Поначалу Роман хотел арендовать транспортник
местной авиакомпании "Sout-Service", но соотечественники заломили такие
цены, что пришлось идти на поклон к коммерсантам из ближнего зарубежья.
Карабухин оказался мужиком сметливым и оборотистым. Через полтора часа
после того, как Роман позвонил ему и рассказал о винно-водочной затее,
прислал по факсу договор. Не дожидаясь предоплаты, две двадцать шестые
"Аннушки" перетаскали спиртное. Через две недели Карабухин заявился к
Швецову в гости - поближе познакомиться, а заодно и обмыть удачную
сделку.
Карабухин был ровесником Швецова, но выглядел старше. Твердый
испытывающий взгляд. Треугольное пергаментное лицо, заканчивающееся
клинообразной бородкой. Высушенное сверхзвуковыми скоростями тело,
подвижное, как у ящерицы. Руки жили как бы сами по себе, и даже хозяин,
видимо, не в силах был за ними уследить. В то же время этот человек
вызывал доверие.
Карабухин, едва усевшись в кресло, тут же предложил окропить удачную
сделку.
– Тебе же пить нельзя!
– запротестовал Швецов, обратив внимание на
глубокие складки, которые от крыльев носа собеседника вольготно
опускались к подбородку. Похоже, что у бывшего летуна язва.
Премудростям опознавания заболеваний по выражению лица его обучил
приятель, хирург Леша Могилкин, специалист по желудку, толстой кишке и
мочевому пузырю. Дилетанты, как правило, не обращают внимания на цвет
лица компаньона. А зря.
– Когда у тебя свербит в заду, ты только об этом и думаешь, - поучал он
Романа.
– Поверь, в здоровом теле - здоровые мозги. Все в человеке
взаимосвязано. Был у меня один клиент, бывший комсомолец по фамилии
Брзыбский,
контрольный пакет. Поначалу ему ужас как везло, не знал, куда бабки девать.
Жена в благотворительность ударилась, бомжей подкармливала. А через
пару лет как будто злая тетка нашептала. Грузополучатели, будто
сговорившись, ссылались на временное отсутствие оборотных средств, а
попросту бабок. Должников - хренова туча, но при этом сплошь
бесперспективные: одни - кандидаты в покойники, другие - в арестанты.
Кредиты возвращать надо, а свободных средств нет, в деле крутятся.
Брзыбский пришел ко мне, когда уже вырисовывался крах с
последующим усекновением головы. Выяснилось, что у него печень
пошаливала, но к врачам не обращался, надеялся, что само собой рассосется.
Я его за две недели на ноги поставил. Когда у него болячка исчезла, то и дела
в гору пошли. Он ведь сам себе жизнь портил: с утра на работе только о боли
в боку и думал. Вот и полезли ошибки из всех щелей.
Могилкину можно было верить, в узком кругу специалистов его считали
непревзойденным знатоком нижней части тела.
– Ясность мышления находится в прямо пропорциональной зависимости от
количества шлаков и ядов, скопившихся в толстой кишке, - утверждал
Могилкин и советовал Роману чаще пользоваться клизмой.
– Ты станешь легким, как перышко, - увещевал эскулап, - примерно такое
же состояние испытывают космонавты на орбите.
Общаться с Могилкиным было интересно, но утомительно: его рассказы о
том, как ловко природа организовала дефекацию (каждый кусочек говна
упаковывается в эластичную пленку) вызывали позывы рвоты. Но общение
не прошло бесследно - Швецов стал обращать внимание на цвет лица
собеседника.
– Ты случайно не язвенник?
– поинтересовался Роман, уловив на донышке
глаз Карабухина затаенную тоску.
– Угадал, - поморщился тот, извлекая из объемистой сумки всякую
всячину: палочку сырокопченой колбасы, пяток апельсинов и баночку
зеленых оливок.
– Я ее, проклятую, спиртом лечу.
– А не проще ли вырезать?
– У соседки банальный аппендицит удалили. Не знаю, что стряслось, но из
больницы она переселилась прямо на кладбище. С нашими коновалами
лучше не связываться.
Роман от медицинского спирта отказался, хотя Карабухин уверял, что это
наилучшее средство от радиации, СПИДа и импотенции. Опрокинув
полбокала коньяку, Швецов впал в меланхолию и печально заметил, что