Прииск «Безымянный»
Шрифт:
После очередной мари в низине блеснул ручеёк, засеребрилась вода. Там сделали привал. Косой повалился прямо на землю, с трудом перевёл дыхание. Бешено колотилось сердце, хотелось вытянуть ноги и так лежать неподвижно.
Когда до нужного ключа осталось немного, еле передвигавший ноги Косой к своей радости услышал, про какой-то дом, стоявший прямо по курсу. Они осмотрелись вокруг и по-воровски, крадучись зашли в избушку. Здесь было сыро, пахло плесенью и застоявшимся воздухом. Сашка сразу полез проверять мешок, подвешенный к потолку, а Косой сел возле печки. Под приступком лежала береста и растопка, а рядом — стопка сухих дров.
— Ух,
Ничего не говоря, Косой стал растапливать печку. От первой же спички затрещала береста, потом занялась растопка, огонь пополз вверх и сразу перекинулся на дрова. В зимовье запахло дымом, дыхнуло теплом.
— А вот это ты зря, — вырвалось у Щипача. — По дыму нас могут застукать.
— Да ты чо! Кто застукает? Тут на сотни километров никого вокруг.
— Осторожность не помешает.
— Что же, мы теперь будем мёрзнуть возле печки и жевать чёрствый хлеб всухомятку.
— Ничего страшного, можно потерпеть. Осталось совсем немного.
Нервы были на пределе и Косой не выдержал.
— То же мне нашёлся осторожный. Надо было раньше думать об этом. Я из-за тебя получил пулю и лодку…
Щипач неожиданно вскочил и схватил Косого за грудки. В его глазах сверкали молнии.
— Эй ты, сука, помолчи, пока я тебе по голове не настучал. Это из-за тебя поднялся весь этот шухер. Не видишь что ли, менты упали нам на хвост. Зачем мне твои проблемы? Своих хватает. Тебе делаешь добро, а взамен никакой благодарности, да ещё он, видишь ли, ствол заимел и возомнил из себя гегемона. Я тебе сейчас покажу такой пистолет…
Он хотел его ударить, но в последний момент опять сдержался. Раньше времени портить отношения с напарником не стал. Тем более у того было оружие. Сошлись на том, что сейчас они приготовят поесть и впредь зажигать огня не будут. Щипач облазил всё зимовье и даже походил вокруг него. Труды оказались ненапрасными. Возле избушки он нашёл тайник, в котором было спрятано ружьё и патроны.
— Ура, теперь и я при оружии, — радовался он, как последний школьник подарку родителей. — Хоть это старая двустволка, но зато исправная. Ну, теперь держись, — помахал он кулаком кому-то.
Поев, он собрал консервные банки, валявшиеся возле зимовья, и повесил их на проволоку.
Вечерело. Моросил дождь, туман стелился по реке. В сумерках проглядывал стоявший на берегу лес. Милиционеры вымокли, хотелось согреться, попить горячего чая, но, как нарочно, ни палатки, ни печки на катере не оказалось. Опытный Микола, как звали коллеги сержанта Мерлича, в этот раз не взял с собой ничего.
Всё случилось так быстро, что на сборы не осталось ни минуты. После приказа начальника он успел только позвонить жене на работу, предупредил, чтобы вечером не ждала. Даже толком не поев, дожевал на ходу столовский бутерброд, и бегом на катер. А причина была всё та же: в районе появились какие-то «гастролёры». Только сошли с якутской «Ракеты» на берег, и сразу труп. Главное кого убили? Его друга Ваську Савченко. Они вместе рыбачили, а по выходным попивали пивко с вяленой рыбкой, иногда случалось, даже хорошо поддавали. Как ни как, были они земляками, а на чужбине любой земляк вроде родственника и с кем, как не с ним хочется поговорить за жизнь, рассказать о проблемах и даже излить свою душу.
«Эх, Васька, Васька, как же ты так! — тяжело вздохнул сержант. — Не уберёгся от руки ублюдка. Как же теперь
— Как ты думаешь, зачем они сюда забрались? — который раз спросил старшина Кычкин, прервав его размышления. Скорее всего, этот вопрос он задавал сам себе, но слова вырвались наружу и теперь относились к сержанту.
От не разговорчивого старшины трудно было услышать лишнего слова, а если Мерлич что-то спрашивал у него, тот каждый раз невнятно отвечал, по-видимому, думая о чём-то своём или, в силу своего менталитета, просто молчал.
— Да кто его знает, — буркнул Мерлич в ответ. — Может, прячутся от кого-то.
Для сержанта старшина Кычкин был командиром на катере. А что может быть общего у командира с подчинённым?
«Он начальник, значит, ты никто, — подумал Мерлич. — Должен выполнять его приказы даже, если они тебе не нравятся или кажутся дурацкими. Ну вот, например, на кой чёрт мы попёрлись вверх по этой Бурхале. На берегу были свежие следы, надо было остановиться и посмотреть кто их оставил. Места здесь не такие людные, как возле посёлка. Глядишь, что-нибудь бы накопытили, тогда бы не пришлось сейчас мокнуть под этим нудным дождём. Так нет, Кычкин не послушал.
Вот и результат: весь бензин сожгли, вдобавок ко всему вымокли, как паршивые псы. Раз ты неправ, скажи честно, так мол и так, сержант Мерлич, или просто Микола, не послушал тебя — дал маху. Я бы всё понял: ну с кем не бывает. Нет, молчит, словно в рот воды набрал. Вот человек! И опять не слушает. Говорю ему:
„На Некучане я знаю одно зимовье, давай проверим, если никого в нём нет, заночуем. Хоть подсушимся немного“. Так нет, не хотел даже слушать, говорит, мы отклоняемся от маршрута, нам приказано пройти по Бурхале. Вот и прошли вхолостую! А бандитам наплевать на приказы начальства: они могут быть где угодно. Тоже мне следопыт нашёлся: думает, бандиты сами выйдут на него. Нет, дорогой, держи карман шире. Эти сволочи где-то затаились, их даже дождь не берёт. Ох, быстрей бы с ними закончить! К выходному, думаю, погода выправится. Обещал Наталке, что свожу её с Оксанкой на Амгу. Ох, какие там красивые места! А песчаные косы…»
Его снова встряхнул старшина.
— Слышишь, дымом пахнет. Вон он даже висит над рекой. Мерлич хотел ответить что это туман, но в тот момент, когда уже открыл рот, чтобы сказать, уловил едкий запах дыма, который нельзя было спутать ни с чем. Сомнений не было: где-то рядом были люди.
— Точно пахнет дымом. Ну ты, молодец! А я сразу не почувствовал, нос заложило. Думал ты… — Что он думал, сержант не сказал, но старшина его понял. Всю поездку он ловил на себе его недружелюбные взгляды, понимая, что в душе тот критикует его действия. И вот, к его удивлению, похвалил.
«Ну, это дорогого стоит. От этого Мерлича не дождёшься одобрения. Бодливой корове бог рога не дал. Ему бы только покомандовать, а он всего-навсего сержант. Сам виноват, надо было учиться. Кстати ещё и сейчас не поздно, он же моложе меня».
Сержант стал осторожно грести, направляя катер ближе к берегу.
— Наверно, они в зимовье. Сейчас мы их возьмём тёпленькими. Ну, держитесь!
Катер тихо ткнулся носом в обрывистый берег и старшина с сержантом крадучись пошли по тропе. Не успели они пройти десятка шагов, как сквозь лес увидели зимовьё и вившееся из трубы серое облако.